Так, например, фильмы «Великий гражданин» (реж. Фридрих Эрмлер, 1938), «Валерий Чкалов» (реж. Михаил Калатозов, 1941) или «Зоя» (реж. Лео Арнштам, 1944) представляют собой модификацию не жизнеописательной литературы (типа серии «Жизнь замечательных людей»), а житийной. «Великий гражданин», «Зоя», «Чкалов», равно как и большинство фильмов так называемой киноленинианы – это не правдивое жизнеописание исторического деятеля, потому что в нём обходят стороной многие «нежелательные» факты. Личность превращается в образец для преклонения и подражания, а поступки – в деяния. Цель таких фильмов – убедить зрителя, что герой умер, но дело его живёт (цель житийной литературы – показать образец земной жизни, которою заслужено вечное блаженство, к чему призываются и читатели, т. е. верующие: некоторое сходство «житийных» фильмов с произведениями религиозного житийного жанра – налицо). Советское атеизированное искусство выполняло эту воистину агиографическую функцию. Ведь герои фильмов погибают, по сути дела, за веру – хоть и не в Бога, но в Родину, в победу над врагом, в торжество ленинских идей. Но по причинам, изложенным выше, к началу 80-х гг. этот жанр полностью выдохся.
Постепенно в советском кино ожил и другой популярный жанр европейской и дореволюционной русской литературы – святочный рассказ. Историю необычных предновогодних приключений, в результате которых «наказан был порок, добру достойный был венок», ещё нельзя было рассказывать в рождественские дни, поэтому вместо ночи под Рождество на экране появилась новогодняя ночь. Такова новогодняя комедия Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь» (1957), затем – его же «Зигзаг удачи». К этому же жанру «скрытого святочного рассказа» следует отнести школьную «Телеграмму» Ролана Быкова по сценарию С. Лунгина и И. Нусинова, а также психологическую драму «Детский мир» (1982, в главных ролях – Донатас Банионис и Наталья Гундарева). Д. Банионис трогательно исполнил роль мужчины средних лет, посватавшегося к женщине с ребёнком. Она пообещала своему сынишке, что некие гномы подарят ему на Новый год игру «Дорожные знаки». Это задание мама переадресовала своему ухажёру, желая проверить его чувства и искреннее желание понравиться её сыну. Однако во всех магазинах предновогодней Москвы родители раскупили игру «Дорожные знаки». Герой Баниониса с трудом достаёт один-единственный набор желанной игры аж на складе: он понимает, как важно сдержать слово, потому что вера мальчика в добрых гномов (за отсутствием в те времена веры в ангелов) – это часть веры в справедливость. Тем более что в те времена герой фильма из жизни современников не мог верить в ангелов! Мой разговор (уже в 2000 г.) с режиссёром этого фильма Валерием Кремневым подтвердил предположения: он действительно снимал святочный рассказ, только ангелов пришлось «замаскировать под гномов».
Самый знаменитый советский святочный кинорассказ – «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» (реж. Эльдар Рязанов, 1976) – экранизация пьесы Э. Брагинского «Аморальная история», которая предварительно прошла «обкатку» на театральных подмостках. Много писалось о социальных аспектах этого фильма: о некоторой тоске по ушедшим 60-м гг., о том, что в фильме создано типично российское ощущение домашнего тепла и уюта в холодном, равнодушном мире, который проглядывает за окнами дома; о том, что хоть и в шутливой форме, но зрителям дано было понять, что простой трудящийся (например, учительница Надя) – не пара человеку респектабельному и деловитому (вроде Ипполита, которого в наше время назвали бы «крутым»). Отмечу только, что в этом фильме, герои которого по счастливой случайности нашли друг друга, не могло быть темы Божьего промысла (ещё бы!), но уже есть внятная тема иррационального начала человеческой природы, благодаря которому неразумный и непрактичный поступок иногда оказывается единственно правильным. Это довольно серьёзное отступление как от классической советской морали, так и от мещанской, усилившейся в годы «неуклонного повышения благосостояния советского народа».