Выход 493

Крысолов осторожно продвинулся в коридор, держа автомат на изготовку, и поводил им по всем углам примыкающей к коридору развилки, уводящей с одной стороны на кухню, а с другой — в две жилые комнаты. Затем перешагнул порог спальни, осмотрел пустую кровать, пустившую миллион трещин довоенную мебель и, не найдя никаких признаков чьего-либо обитания, возвратился в коридор.

Секач как раз запер последний замок и набросил цепочку, когда из зала донесся звук, напоминающий хриплый старческий кашель…

Крысолов направил луч фонаря в зал и обмер, глазами выискивая того, кто мог бы издавать подобный звук. Секач с Леком также, словно по команде, в сию же секунду вскинули оружие и направили стволы в дверной проем, но сделали это настолько неуклюже, что, казалось, только одним своим бряцаньем могли разбудить всех остальных дремлющих зомби.

Кирилл Валерьевич оглянулся и одарил их укоряющим взглядом, на что они ответили глупым выражением лица, выражающим извинение и наивное детское «Ой!».

Затем Секач положил руку стрелку на плечо и подвинул его к стене, мол, постой-ка в сторонке, пока я разберусь, но молодой вовсе не собирался пасти задних. Без колебаний сделав шаг, он оказался наравне с Крысоловом, и как только тот вошел в зал, он тут же прошел за ним след в след, оставив пораженного небывалым нахальством Секача у себя за спиной.

Большая прямоугольная комната, заканчивающаяся широким трехсекционным окном, была обустроена ничем не хуже и не лучше остальных комнат в подобных домах, где жили преимущественно семьи со средним достатком, не отягощающие себе жизнь соблюдением законов моды в области домашнего интерьера. Все предельно просто и, если по отношению к бывшим (или нет?) хозяевам это не будет звучать оскорбительно, даже немного безвкусно. Несколько плотно придвинутых к овальному, накрытому по старинке выцветшей скатертью со свисающей бахромой, письменному столу деревянных стульев. На полу лежал зеленый, местами покрытый белыми очагами тления квадратный ковер с загнувшимися краями, словно выражая готовность к взлету. Всю ширину противоположной стены занимала запыленная, с расслоившимися, ссохшимися, а оттого кажущимися неродными дверями стенка. За ее стеклами виднелись ряды ровно выстроенных, как солдаты на параде, стопок, фужеров и стаканов, а между ними все еще продолжали сиять лучезарными улыбками, невзирая ни на что, несколько запечатленных на фотографиях радостных лиц.

На диване, с обеих сторон обставленном большими креслами, лежал человек. Три луча обшарили его с ног до головы не менее дюжины раз, прежде чем сталкеры убедились, что лежащий не представлял для них опасности.

С той стороны входной двери ударили. Сначала один раз и достаточно слабо, будто кто-то случайно натолкнулся в темноте на дверь, но потом удары умножились, стали все сильнее, громче и настойчивее.

Лежащий на диване старик с трудом облизнул похожие на две высохшие пиявки губы и снова кашлянул.

По всем признакам старик был похож на мертвеца, но его выпученные глаза — отнюдь не от удивления или боязни, а оттого, что мертвенно-белая, тонкая кожа провалилась внутрь глазных впадин, — свидетельствовали об обратном. Лишь понаблюдав за ним какое-то время, можно было предположить, что, несмотря на визуальное сходство, он все же не оживший мертвец. Он напоминал человека, очнувшегося после многолетнего анабиоза.

Кирилл Валерьевич вспомнил о записке лежащего на столе заведующего кафе человека, вспомнил прочитанные там слова: «…оно все-таки действует. И действует не так, как говорили. Мы все равно умираем, а потом…»

Что-то хрустнуло у Лека под подошвой ботинка, и старик нервно вздрогнул. Снова кашлянул, сжал старческие, узловатые пальцы вытянутых по швам рук в кулаки.

Крысолов направил свет на пол, осмотрел крохотные осколки стекла, отпавшие от подошвы Лекового ботинка, и увидел несколько валяющихся рядом пустых ампул. Поднял их, подбил в бок Лека, чтоб тот посветил ему, и внимательно, как прибывший на место происшествия криминалист, изучил название, покручивая их в руках. Потом его лоб сморщился, глаза подозрительно сузились, и он обернулся к Секачу.

— Помнишь Красного? Того чудака, что говорил, будто знает, откуда взялись зомби? — Секач утвердительно кивнул. — Смотри, это и есть тот «Рад-эссент»…

Не спуская глаз со старика, Секач протянул Крысолову ладонь, взял ампулы и только теперь поднял оружие, положив его на плечо. Затем не спеша изучил надпись на ампуле, понюхал ее и вновь перевел взгляд на старика.

— Так это что, правда, что ли?..