Выходим на рассвете

— Товарищи! — Корабельников встал, оглядывая собравшихся, заполнивших почти всю небольшую казарму. — Лучше бы мне с вами разговаривать на вашем родном языке, если бы я владел им. Но за годы жизни в России почти все вы научились понимать по-русски. И самое главное — научились понимать не только наш язык, но и то, чего мы хотим, чего добиваемся. Именно поэтому многие из вас уже взяли в руки оружие для защиты молодой Советской власти, вступили в Красную гвардию Ломска… Я постараюсь говорить как можно понятнее. А кто не поймет — пусть разъяснят товарищи, лучше понимающие по-русски. Вы знаете — мы, большевики, не хотим войны. По декрету старая армия распущена. Сами видите: от огромного ломского гарнизона почти ничего не осталось. В Ломске теперь, как это ни удивительно, офицеров больше, чем солдат, — солдаты возвратились в свои деревни, к своим семьям. Искренне желаю, чтобы и вы скорее вернулись домой. Советское правительство сделает для этого все, что может. За это большевики и боролись, чтобы все солдаты — по домам. Но я хочу сказать вот о чем. Мы пошли на заключение тяжелого для нас, но необходимого мира, пошли на все, чтобы народы обрели мир. Но вы, наверное, уже знаете из последних газет, что сразу же после заключения Брестского мира империалисты Антанты начали вооруженное вторжение на территорию нашего Советского государства. Они сделали это под предлогом необходимости продолжения войны с немцами. Англичане, французы и американцы высадили свои войска в Мурманске и движутся на юг, в направлении Петрограда. Ясно, что их главная цель — не война с немцами, которой они могли бы заниматься и на Западном фронте, а удушение русской революции. Не исключено, что в ближайшее время войска Антанты вторгнутся на нашу землю где-нибудь еще. Не можем мы верить и германским империалистам, хотя они и согласились на заключение мира. Неспокойно и у нас здесь — в городе и губернии, — это вам известно. Не так давно красногвардейские отряды, в том числе и ваш, подымали по тревоге, когда проходил съезд автономистов. Они хотели отменить Советскую власть в Сибири. Но власть имеет право защищать себя. Мы, к сожалению, дали им провести свой съезд. Но либеральничать с явными контрреволюционерами — пагубно. Мы, хотя и с некоторым опозданием, исправили свою ошибку — разогнали созданную на этом съезде сибирскую думу, а тех ее членов, которые наиболее оголтело выступали против Советской власти, вынуждены были арестовать. Мы лишили автономистов их трибуны — пришлось закрыть их газету, которая все время призывала к отмене Советской власти. Но это не успокоило наших врагов. По имеющимся данным, автономисты вместо разогнанной думы создали новый руководящий центр из оставшихся на свободе и бежавших за границу, в Китай, членов думы. Этот центр — в Харбине. Оттуда тянутся нити контрреволюционного заговора сюда, в Ломск: автономисты по-прежнему считают его своим основным центром. Наши враги все больше делают ставку на тайные и насильственные методы борьбы. Нам давно известно, что в городе существует тайная офицерская дружина. К сожалению, мы никак не можем нащупать, где она притаилась, кто ее главари. И не только офицерская дружина представляет угрозу для нас. По всей губернии имеют место случаи бандитизма. Были нападения на представителей власти, занимавшихся реквизицией хлеба у богатых крестьян и купцов, которые придерживают его в ожидании, когда цены на хлеб еще подскочат — вы же по собственному рациону знаете, как плохо сейчас с продовольствием.

— Знаем!

— Если мы позволим нашим врагам беспрепятственно действовать, они, в конце концов, выступят с оружием в руках. И не только у нас в Ломске. Может случиться, что потребуется взаимная помощь наших советских сил в разных городах, а не исключено — что и на внешних фронтах, которые могут вспыхнуть в любой день. Ведь нет никакой гарантии, что германские империалисты не сорвут мира. И тогда вам еще долго придется ждать возможности вернуться домой…

Глухой шум голосов прервал в этом месте речь Корабельникова.

— Я не скрываю от вас правды, товарищи! — медленно сказал он, выждав, пока шум утих. — Германия пошла на мир с нами не только потому, что она испытывает страшное напряжение в войне и хочет облегчить свое положение хотя бы на Восточном фронте. Немцы пошли на мир и потому, что получили отпор в наступлении на Петроград. Отпор, который дали им революционные войска. Если мы будем иметь сильную армию, то ни империалисты, ни наша русская контрреволюция не смогут опрокинуть Советской власти. А они бы с удовольствием сделали это. Мне говорили, — при этом Корабельников кивком показал на Ференца и Гомбаша, стоявших рядом с ним, — многие из вас интересуются, что представляет собой новая, революционная армия России. Рассказать, чтобы было ясно?

— Да, да! — послышались голоса. — Просим!

— Хорошо. — Корабельников оглядел всех, улыбнулся: — А как это чудесно, товарищи! Революция сделала нас единомышленниками, союзниками, нас, принадлежавших к враждующим армиям…