Выходим на рассвете

Здание Ломского коммерческого училища было, можно сказать, достопримечательностью города. Лет за пятнадцать до войны его построили на деньги, пожертвованные богатейшим в губернии золотопромышленником Заворыкиным, разозлившимся на то, что прижимистые «отцы города» много лет тянули с ассигнованием средств. Училище было построено по проекту, одобренному Заворыкиным, и в месте, облюбованном им — на опушке березовой рощи, вплотную подступившей к окраине города возле берега реки Ломь, на которой стоит город. Тот, кто на пароходе подъезжал к Ломску, еще издали замечал на берегу ослепительно белое трехэтажное здание училища, увенчанное башней, похожей на маяк, с множеством колонн по фасаду. Но главную достопримечательность здания можно было разглядеть лишь вблизи — в скульптурах, установленных над фасадом. Как бы венчая вход в училище, дыбилась фигура медведя с весами в лапе. Про то, что сей символ означает, толковали по-разному. Говорили, что губернатор якобы никак не хотел утверждать проекта здания, усмотрев в медведе некое противопоставление известной ломской зрячей Фемиде: весы закона в медвежьей лапе, а не в руке богини правосудия — прав тот, кто силен. Но Заворыкину будто бы удалось убедить губернатора, что весы на коммерческом училище — символ не правосудия, а торговли, медведь же означает могущество сибирского купечества. Проект был утвержден. По сторонам этого изваяния стояли еще два, уже не вызвавшие губернаторских сомнений: статуя бога торговли Меркурия с крылышками на ногах и на шляпе и женская довольно-таки дородная фигура, — в одной руке она держала опрокинутый рог изобилия, а в другой — кедровую ветвь с шишками, символизируя Сибирь.

Обучение купеческих сынков искусству коммерции прекратилось в семнадцатом, после Октября. Здание было отдано под госпиталь. К весне восемнадцатого большинство раненых вылечилось и разъехалось по домам, а недолеченных перевели в другие госпитали. Здание после этого практически пустовало: в нем продолжали жить на положении сторожей только несколько бывших солдат-инвалидов, которым некуда было возвращаться. Совет намеревался назвать это здание Дворцом детей и сселить в него сирот из детских домов. Но сначала надо было его дооборудовать. Работы начали, но шли они медленно: не хватало рук и материалов.

Вот это здание, стоящее на отлете, но вместе с тем недалеко от центра города, и облюбовали заговорщики в качестве места для штаба и сосредоточения сил. Переждав еще день, пока уляжется тревога, объявленная Советом, и его отряды вернутся на свои места, заговорщики небольшой группой ночью заняли здание коммерческого училища, согнали инвалидов в подвал и заперли их там, чтобы они не подняли тревоги. Вскоре к зданию поодиночке стали стекаться те, кто уже давно состоял в тайной офицерской дружине и только ждал часа. Неподалеку от училища в роще уже давно в нескольких тайниках было спрятано оружие, которое заговорщики накапливали постепенно, добывая разными путями из гарнизонных складов. Винтовки и патроны из тайников были тотчас же выданы явившимся по приказу штаба членам дружины. Некоторые из них привели с собой для пополнения добровольцев — главным образом молодых людей из состоятельных семей. Тотчас же было составлено несколько боевых групп с офицерами во главе.

У заговорщиков имелся разработанный во всех деталях план захвата власти в городе. Этот план уже давно готовился тайным центром правых эсеров в Ломске. Но действовал этот центр не только по собственному разумению. Еще в феврале в Новониколаевске был создан, в основном из эсеров, подпольный «западносибирский эмиссариат» существовавшего пока лишь в мечтах противников Советской власти «сибирского правительства». От «эмиссариата» тянулись нити и к ломскому заговору. Правые эсеры с октября вели яростную агитацию против большевиков, обвиняя их в навязывании своей воли другим революционным партиям, к которым они причисляли и автономистов, представлявших интересы купцов и промышленников. В тайной дружине офицеров ломского гарнизона преобладали правые эсеры с их сторонниками. Но были в дружине и кадеты, и даже явные монархисты — словом, все, кого, пусть временно, но объединила вражда к Советской власти.