Вымышленные библиотеки

Неруда вел на Капри скромную жизнь в скромном доме, который ему не принадлежал. Жизнь под вино, оливки и простые оды. Хотя политически и художественно они с Малапарте антагонисты, я понимаю сейчас, что внутри Вилла Малапарте, как это видно по фотографиям и в эпизодах «Шкуры» и «Презрения», очень похожа на дома Неруды с видом на море: в Вальпараисо и особенно в Исла-Негра. Путевой очерк стремится к аристотелевскому единству (действия, пространства и времени), поэтому я не стану отвлекаться на длинное отступление о том путешествии, которое из башни в Сантьяго-де-Чили привело меня в три дома Неруды, в эти три музея сумасбродного коллекционера и три архитектурные поэмы. Но все три я прекрасно представляю на Капри, например, на мысе Массулло.

Заглянув украдкой в гнездо супружеской неверности Неруды, я еще долго бродил по острову, читал и писал за обедом в ресторане рядом с домом Юрсенар. Посетил музей Каприйского центра Иньяацио Черио (особенно запомнились скелеты коз). Вернулся в Неаполь, а потом домой. И снова я читал Малапарте и о Малапарте, собак Капри и о собаках Капри. И смотрел фильмы и в экраны – никогда не знаешь, где начинаются и заканчиваются путевые заметки.

В «Дневнике чужака в Париже» Малапарте рассказывает, что был слабым, болезненным ребенком, жившим во власти воображения. Отцовский дом находился на улице Маньолфи в Прато, городке, где он вырос: «В два года я вытащил кирпич из пола в моей комнате и, увидев, что под ним песок, решил, что это морской песок. Я часами лежал, прижав ухо к этому песку, чтобы услышать море, голос моря». Отец подарил ему раковину, и он построил собственное море в своей детской со странными игрушками. Он всю жизнь воображал острова, а когда опомнился, сам уже был окруженным пустынями вулканом.

«Презрение» – это mise en abîme, кино о кино. Фоном оно повествует о том, как Фриц Ланг, который играет самого себя, снимает в Чинечитта и на Капри версию «Одиссеи» Гомера. Между планами греческих статуй трагедию Пенелопы и Улисса воплощают героиня Бриджит Бардо, блондинка или брюнетка в зависимости от момента фильма, и ее партнер, Мишель Пикколи, драматург, получивший заказ переписать сценарий, который не удовлетворяет финансирующего съемки высокомерного американского продюсера. Вилла Малапарте в этой истории – вместилище всего его высокомерия. А в истории внутри истории, на съемках, которые проходят на крыше, кино и любовь приносятся в жертву древним богам, потому что лестница дома ведет к огромному алтарю, продолжающемуся голубым горизонтом.

Альберто Моравиа, который работал у Малапарте в La Stampa, до войны жил на Капри со своей супругой Эльзой Моранте и развелся с ней, пока писал «Презрение». Когда Годар готовил и осуществлял киноадаптацию этого романа, у него случился эмоциональный кризис, приведший к разводу с актрисой Анной Кариной, и идеологический, сделавший его маоистом. В те же годы вызревала последняя воля Малапарте, скончавшегося в 1957 году, в которой он завещал свой дом Китайской Народной Республике, потому что после фашизма и перед смертью успел стать поклонником Сталина, Мао Цзэдуна и во время стадвадцатидневной агонии попросить папу Пия XII навестить его на смертном одре. В больнице Малапарте получил послание от мэра Капри со словами примирения, хотя сам предпочел бы, чтобы прощальное письмо подписали его собаки.

Через несколько недель после возвращения я дочитал подробнейшую биографию Маурицио Серры «Малапарте. Жизни и легенды». В эпилоге он говорит, что во время своего визита на виллу в июне 2010 года познакомился с собачкой Луной, «еще пугливой из-за плохого обращения до прибытия сюда, которая с опаской принимает наши ласки и предпочитает рыть землю на газоне, где Малапарте устроил собачье кладбище». Он упоминает также Алессию и Николо Розитани Зукертов, которые управляют домом. Я безрезультатно ищу в сети их имейлы или профили в Facebook. Кого еще упоминает Серра? Пианистку, финна, мексиканку. Ищу ее в Messenger. Нахожу. Это преподавательница Майя Сегарра Лагунес. Пишу ей. Она отвечает.

Отвечает, что предпочитает не высказывать своего мнения о доме. Я говорю, что мне нужны не мнения, а факты. Через два дня она делится со мной своим имейлом и говорит, что владелица виллы Алессия Розитани и она сама ответят на мои вопросы по почте. Я жду их ответов месяц, но это того стоит.

«С первого момента мое отношение к этому дому было проникнуто глубоким уважением и восхищением. Но одновременно неукротимым желанием узнать и понять его во всех деталях, во всех проявлениях, – пишет Сегарра Лагунес. – Моя цель в будущем продолжать исследовать его секреты, чтобы понять до конца, что стоит за каждым из его оригинальных и интригующих архитектурных решений, которые до сих пор не перестают удивлять мировое архитектурное сообщество».