Вымышленные библиотеки

Но поскольку на данный момент мной вовсе не движет стремление к назиданию, я расскажу, надеюсь, без излишнего чванства, о том, как завладел одним из своих главных книжных сокровищ. Когда в одном букинистическом магазине в центре Мехико, старой и мрачной книжно-кондитерской лавке, куда я зашел именно из-за необычности коммерческого предложения (потому что в этом вся суть: в предложении, а не в полном отчаянии, как может показаться на первый взгляд) и решил купить за двадцать песо «Аванпост прогресса» Конрада – потому что продавец повеселил меня своей теорией о взаимодополняемости сахара и чтения – мое изначальное головокружение уже стало превращаться в бессилие, я вдруг увидел их: два бежевых тома, слегка выцветших, но в отличном состоянии; они кричали мне: «Возьми нас!», как флаконы с волшебным эликсиром Алисе. Каждая стоила семьдесят песо, а у меня в кармане было всего сто двадцать, но продавец был не против, чтобы я взял за эту сумму все три книги, включая Конрада. Придя домой, я удостоверился с помощью интернета в том, что ранее было только подозрением, которое начинало перерастать в тахикардию: это оказались первые издания «В ожидании Годо» и «Конца игры» Сэмюэла Беккета (Les Éditions de Minuit, 1952 и 1957 годов соответственно) – сокровища, оцениваемые, особенно первое, в тысячи долларов, которые бог знает каким образом попали в сомнительную книжно-кондитерскую лавку в центре Мехико, где и были проданы за копейки… Возможно, непреклонная цепь случайностей привела их к тому, чтобы доказать полвека спустя неочевидную пользу пыли и беспорядка?

Х. К.: То, что с тобой произошло, сейчас уже практически невозможно. Охотники за книгами и первыми изданиями еще совсем недавно изводили (именно изводили) продавцов букинистических в поисках ценных первых экземпляров. Теперь они сдались, потому как книготорговцы сами отлично знают, что хранят, ведь практически всё точно каталогизировано и оценено в интернете. Однако остаются лакуны. Не только в том книжно-кондитерском магазине, о котором ты рассказал. Я думаю про Гавану, где люди до сих пор продают семейные библиотеки, не очень хорошо понимая, чем обладают. И не только в Гаване, везде есть семьи, невнимательно относящиеся к добру, которое когда-то приобрел прадедушка. В прошлом году я был на рынке Encants в Барселоне, незадолго до его закрытия и переезда на другое место, и увидел, как в шесть утра полдюжины «охотников за книгами» рыщут среди мебели и посуды, удостоверяясь, нет ли среди проданных трехсот или четырехсот томов какого-нибудь сокровища. В одном я согласен с тобой: целый мир перестает существовать. Но, возможно, именно поэтому я больше интересуюсь магазинами с новыми книгами: потому что считаю – за ними будущее.

Л. А.: Этот мир на грани исчезновения может также служить убежищем и ориентиром, и иногда необходимо спрятаться, разыскивая старый том, от обескураживающего потока книжных новинок, каждая из которых анонсируется как «праздник языка», «то, что никто не должен пропустить». В некотором смысле эти пыльные, подточенные молью книги также несут в себе будущее. Конечно, такое разделение не столь категорично (в магазинах подержанных книг, особенно в не слишком популярных, обычно скапливаются те крикливые новинки, которые никто не должен был пропустить и все пропустили, а в новых магазинах всегда есть Лукиан или Честертон), но эти пожелтевшие и хрупкие издания, выжившие после кораблекрушения, воплощают саму идею книги в ее материальности и типографском стиле, которые служат двойной защитой от разгула подлости в современном издательском деле, как противовес или шаг в сторону, который позволяет увидеть темноту настоящего и выбрать затем другое направление движения.

Кроме того, если мы перейдем от книг к книжным магазинам, к удовольствию посещать их как некие ритуальные пространства (ты сам практикуешь и поддерживаешь паломничество в эти места, намагниченные культурой и историей), я считаю, что должен быть способ защитить букинистические магазины не только из-за книг, которые там продают, но именно как особые места, как «эрогенные точки топографии» (и я цитирую тебя), как обитаемые намеки городов, которые, как старые кладбища или археологические руины, позволяют нам в конечном счете найти наше место в мире.