Вымышленные библиотеки

Л. А.: Хотелось бы верить, что мы более переменчивы и непредсказуемы, чем может просчитать машина, что наши предпочтения и интересы огнеупорны для самого изощренного алгоритма, но признаю, что одним из источников моих удивительных находок стали рекомендации книг, созданные кибердвижком… И несмотря на мою осторожность, несмотря на мое нежелание быть легкой добычей целевой контекстной рекламы в интернете, я снова и снова щелкаю мышкой и поддерживаю намного более активную эпистолярную связь с Amazon или отдельными книжными магазинами за границей, чем со своими братьями… В этом смысле нам очень повезло: вероятность удивительной находки (и радости библиофила) поразительно увеличилась. Поэтому больше, чем догматиком букинистических магазинов или хулителем крупных монополий киберпространства, я считаю себя (благодарным) неразборчивым в связях читателем: я читаю всё, от фотокопий до заветных первых изданий, от нечетких файлов в формате PDF до самолетных романов. В этой неразборчивости или эклектике из всего названного выше я выделяю подержанные книги, те книги, в которых ощущается тень «иной» руки, молчаливого товарища, который опередил меня и перевернул эти страницы раньше.

Х. К.: Поскольку всё всегда случается после (необязательно поздно), именно сегодня, возвращаясь из Рима, в самолете я понял, что действительно хотел сказать тебе в этом разговоре о старых и новых книжных магазинах и так далее. Ответ я нашел в поразительных воспоминаниях Надежды Мандельштам «Вопреки всякой надежде» 1938 года. Ее мужа, Осипа, сажают в тюрьму, и первое, что она делает, – отдает его книги, любимые книги, в букинистический магазин, чтобы отправить ему деньги, еду – самое главное. В ответ на свою посылку она получает скупое, но тоже самое главное сообщение: поэт умер. В этом и есть суть. В ее поступке и в ответе сталинской бюрократии. В этом суть букинистических магазинов. Это смерть. Это исчезнувшие читатели, растраченные наследства, бедность, опустошенные дома, библиотеки которых были проданы за гроши, грабеж. В старых книжных магазинах в каждом из томов хранятся все истории о боли, геноциде, трагедиях и диктатурах последних двух веков. Нищета богемы также связана с букинистическими магазинами. Самый жалкий плутовской сюжет. Ты продаешь свои книги, чтобы поужинать. Покупаешь подержанные книги, потому что не можешь купить себе новые. Я знаю, что так происходит не всегда, но думаю, что уже говорил тебе, – я не помню ни одного значимого открытия, ни одной потрясшей меня книги, которые бы попали ко мне из букинистического. Вчера в Риме я подумал, что есть два типа подобных магазинов: такие, где продаются книги (карты, гравюры), которые ты никогда не сможешь купить, роскошь в чистом виде, снобизм и собирательство; и такие, книги из которых я, вероятно, не захочу покупать, – распродажа в чистом виде, оптовое предложение, трата большого количества времени с маловероятной пользой. Подозреваю, именно поэтому, когда я был очень молодым, я сделал ставку на магазины новых книг, которые располагаются между библиофильской роскошью и нищетой распродажи. Оттого они более демократичны? Кто знает, может, я также сделал ставку на новое, на будущее, на определенный оптимизм, определенную надежду вместо старого, прошлого, еле-еле сводящего концы с концами, вопреки всякой надежде.