Выпьем за любовь (СИ)

— Спасибо. А мне трубку вставили. И побрили, — он начал неуклюже ворочать руками, явно пытаясь приподнять лёгкое покрывало, чтобы она могла полюбоваться на это сомнительное зрелище.

— Какое счастье, что кто-то до этого додумался, — она снова закатила глаза, но уже по-доброму, не так, как утром. Хоть она и успела подремать лишь пару часиков, этого хватило, чтобы немного взбодриться. — Как ты себя чувствуешь?

— Жжётся, но лучше, чем ночью, — хмыкнул Грима, с плохо скрываемым удовольствием наблюдая за тем, как она раскладывает вещи.

С учётом того, что это был первый визит в его квартиру, она собрала всё самое необходимое в рекордно быстрые сроки, но всё оказалось напрасно — сумка впопыхах осталась забыта. Радовало лишь то, что им хватило ума не положить туда документы и телефон с зарядкой. Их держали в руках, как самые необходимые, потому и взяли.

— Я помыла фужеры, застелила постель и пустила твою заначку под матрасом на бельё, — поставила она его перед фактом, удовлетворённо оглядывая результат своей работы и вставая с корточек. Грима от её откровений лишь сонно и мечтательно улыбнулся.

— Хозяюшка…

— И не мечтай, — огрызнулась Эовин. — Послушай, я не хочу, чтобы ты питал иллюзии. Да, этой ночью мне было хорошо. До определённого момента, разумеется. Но в том-то и прелесть, что это было на одну ночь. Я не хочу продолжения.

— Хоть посиди немного со мной, пожалуйста, — захныкал Грима, понимая, что её дозор окончен, долг выполнен, и теперь она просто развернётся и уйдёт.

— Не могу. Я должна идти. Выздоравливай.

Она направилась в сторону выхода, но он окликнул её голосом хоть и слабым, но уверенным, и Эовин подумала, что он и впрямь та ещё змеюка: и в жопу без мыла пролезет, и цапнет так, что мало не покажется, и мёртвым притворится ради дела.

— Сделаешь ещё один шаг, и я позвоню твоему дяде. И всё ему расскажу.

Эовин была почти уверена, что это лишь блеф. Но толика сомнений всё же оставалась. Приклеив к лицу лёгкую надменную усмешку, больше похожую на гримасу отвращения, она повернулась обратно к нему.

— И что? Надеешься, что ваша дружба тебе поможет?

— А почему нет? — стоял на своём Грима. — Поплачусь, скажу, как стыд от того, что я обесчестил племянницу друга, чистую и невинную девушку, давит мне на душу, и как я искренне, от всего сердца хочу хоть как-то загладить свою вину перед тобой и перед твоей семьёй, взяв тебя в жёны перед богом и перед людьми.

Ухмылка Эовин стала шире. Хорошо поёт, гладко, да только Теоден в гневе быд страшен, а эта расчудесная новость несомненно вызвала бы лишь его. Но кроме Теодена, слишком уважавшего Гриму как винтик в механизме конезавода, были ещё Теодред и Эомер, у которых уже давненько руки чесались подправить ему что-нибудь.

— Если ты думаешь, что это прокатит, то глубоко заблуждаешься. Дяде ты эту лапшу, может, и сможешь на уши повесить, но не моим братьям. Дай им малейший повод, и они оторвут тебе то, что только утром врачи зашили. Думаю, ты всё ещё помнишь, насколько это больно, — на последних словах она сощурила глаза, угрожающе вцепившись в спинку его кровати, но Грима оставался непоколебим.

— А ещё у меня есть видео, — совершенно спокойно выдал он смехотворную, как казалось Эовин, информацию. Если там её пение, то флаг ему в руки. Если домашнее порно, то он может начинать рыть себе могилу. Но всё, на что она надеялась в этот день, шло прахом.

На том самом видео она стояла на какой-то сцене и пыталась в ритме танца снять с себя платье. Правда, ниже груди оно спускаться ни в какую не хотело, что, однако, не помешало в стельку пьяной Эовин снять лифчик и под довольный рёв наблюдающих за этим шоу людей бросить его в толпу.

— Когда… Почему… Почему я этого не помню? — еле выдавила она из себя, шокированная увиденным.

— Откуда же мне знать? После караоке мы поехали в стриптиз-клуб, причём женский, но ты очень быстро разнообразила их программу, — состроив удивлённое до глубины души выражение лица, он продолжил показывать ей фотографии, на которых криво-косо одетая и нажравшаяся в хлам Эовин пыталась залезть на барную стойку, целовалась с Гримой, использовала бутылку текилы как микрофон, снова целовалась с ним, а потом, под финал, спала на заднем сидении такси, вольготно устроив голову у него на коленях.

— Между прочим, выгнали нас за то, что мы чуть не занялись любовью в туалете. А фото, где ты спишь, я поставлю на свои обои везде, где только можно, так и знай. Ты, кстати, говоришь во сне.

— Что ты от меня хочешь? — у Эовин от нервов начинали дрожать пальцы. Она не боялась Гриму — слишком много чести. Но расстраивать дядю ох как не хотелось, и потому она всерьёз начинала рассматривать вариант рукоприкладства, думая, как бы получше выцепить телефон у него из рук.

— Я всего лишь не хочу, чтобы ты от меня шарахалась, — произнёс он так, словно был чуть ли не великомучеником. И, внезапно, Эовин поверила: сейчас он вовсе не казался злым, раздражённым, лишь отчаянно желающим удержать её.

— Мужик, у тебя не выходит. Ты даже меня пугаешь, — прогнусавил его сосед по палате, не поворачиваясь к ним.