Высокие звезды

— Хуан, Хуан, — негромко прошептала Марианна имя, которое для неё было так дорого, — Хуан, пусть тебе повезёт, пусть тебе поможет Бог, и ты получишь самый лучший участок, вернее, тот, который ты выбрал. Пусть тебе повезёт. Но ведь я хочу быть вместе с тобой, я не видела тебя так долго и думала, что уже забыла тебя и мы никогда не встретимся. Но если Богу было угодно свести нас вместе, значит, он сделал это не зря, значит, в этом есть какой-то тайный смысл.

— Хуан… Хуан Гонсало, — прошептала девушка имя парня.

— Что ты там бормочешь, дочь? — послышался голос донны Марии.

— А, ничего, мама, я молюсь.

— Молишься? — немного удивилась женщина.

— Да, молюсь, чтобы нам повезло, — абсолютно искренне сказала Марианна.

— Правильно делаешь, дочь, наверное, отец тоже волнуется, и Диего волнуется…

— Да-да, мама, они волнуются.

— А знаешь, что я думаю, дочь? — сказала донна Мария.

— Что, мама?

— Диего Кортес и ты — очень хорошая пара. К тому же он любит тебя, будет заботиться, будет предан. Он очень умный и добрый. Я вот сейчас вспоминаю, как он заботился о тебе, когда ты оказалась раненой.

— Мама, не надо об этом, — попросила Марианна.

— Ну почему, дочь? Ведь ты должна быть благодарна этому человеку, он буквально спас тебя от смерти, возродил тебя.

— Нет-нет, мама, всё это не совсем так, как ты себе представляешь.

— Почему? Я всё представляю себе правильно, только мне всё время кажется, что если бы ты, Марианна, не уехала из Испании, не убежала из дому, то наша семья никогда не оказалась бы вот здесь, мы не лежали бы в этой парусиновой палатке почти на земле.

— Но, кто же, виноват, мама, это жизнь, — сказала Марианна.

— Жизнь, дочь, правильно. Но если бы ты не уехала, у нас был бы такой прекрасный дом, всё было так устроено…

— Но я не могла больше жить там, мама, ты пойми это, не могла.

— А что, здесь ты нашла своё счастье, нашла? — немного обиженно спросила донна Мария.

— Да, мама, кажется, нашла.

Женщина приподнялась на локте и посмотрела на свою дочь.

— Тогда расскажи, в чём же оно.

— Мама, я боюсь, ты не поймёшь. Потом, вскоре ты сама обо всём узнаешь.

— Я буду, рада за вас, дети, Диего Кортес очень хороший человек, он мне нравился ещё там, в Испании. А после того, что с нами всеми произошло, я стала уважать его ещё больше, да и отец относится к нему, в общем-то, неплохо.

— Мама, не надо об этом сейчас, давай поспим хотя бы немного. Ведь скоро рассвет, а там мы начнём готовиться к гонкам, все будут волноваться, нервничать, кричать, срывать друг на друге зло… Так что давай поспим.

— Хорошо, хорошо, дочь, давай спать.

Правда, после этих слов Марианна очень долго ещё не могла уснуть. Она вспоминала лицо Хуана, его лучистый взгляд, его улыбку, выражение губ, голос, интонации, с которыми он произносил слова.

— Как же он красив! — шептала девушка, закрыв глаза и спрятав ладони под щёку.

И вот настал день. Из-за горизонта медленно поднялось солнце. Весь лагерь, все повозки ожили, всё пришло в движение. Заржали лошади, раздались голоса людей, лай собак, скрип колёс. Всё завертелось.

Но во всём этом шуме, гуле, было что-то невероятно нервное. Ведь все, кто собрался в Амарилло, знали, что этот день может стать решающим в их жизни.

Это было грандиозное зрелище. Сотни повозок, экипажей, всадников двинулись в поле — туда, откуда должны были начаться гонки. Многие даже не завтракали, им не терпелось как можно скорее занять место у стартовой линии, а стартовой линии ещё не было.

Два солдата взяли упряжку волов и провели с востока на запад по непаханной земле глубокую борозду. Эта борозда и должна была быть линией старта. За неё никому не дозволено было заходить. Накануне было построено ещё несколько лёгких вышек, на площадках которых располагались судьи и распорядители этого удивительного зрелища.

Приехали фотографы, они уже тоже готовились, подбирая себе наиболее выгодные места, поглядывая на ослепительно-яркое солнце.

Но больше всех, конечно же, волновались люди. Они нервничали, грубили друг другу, вчерашнее дружелюбие исчезло, и сейчас каждый видел в своём соседе соперника, а не друга, на которого можно положиться.

Животным тоже быстро передалось состояние людей. Лошади беспрестанно ржали, били копытами землю, не стояли на месте, нервно стригли ушами. И наездники чувствовали себя не очень-то уверенно.

А к линии старта, которая протянулась на две мили, всё тянулись и тянулись от Амарилло повозки, фургоны, телеги, ехали всадники, придерживая пока ещё лошадей, не пуская их вскачь. Ведь скорость вскоре понадобится, ведь после полудня начнётся то, ради чего, собственно говоря, все эти люди и собрались.

Мексиканцы, испанцы, португальцы, бразильцы, французы — кого здесь только не было. Слышались самые разнообразные языки, самые разные проклятья и ругательства, а также молитвы, произносимые на разных языках. И во всех молитвах, во всех проклятиях было одно и то же — люди просили, чтобы господь заступился за них, помог именно им, именно ему и не дал победить соседу.