Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

Конечно, подобный подход может оцениваться по-разному. И как стремление любым способом отвести угрозу от тех, над кем она нависала все ощутимее, – «архитекторов» и «прорабов» украинизации. И как попытка разобраться в истинных причинах негативных тенденций в деятельности всего общества, детерминировавших, в частности, срыв хлебозаготовок и массовый голод. «Это не только недоработка по одной частной области нашей работы, – настаивал на своем Николай Алексеевич, – это показывает, сигнализирует нам задачи присмотреться глубже и шире к состоянию наших районов, наших областей, всей нашей республики, для того, чтобы суметь, выйдя из этого провала, вооружить всю нашу украинскую организацию на выполнение всех задач политических и хозяйственных, которые поставит перед нами партия»[536].

Особенно неудовлетворительной считал Скрыпник работу советских органов, всей их системы, особенно тех подразделений, которые обеспечивали ключевые участки сельскохозяйственного производства (земельные органы, МТС и т. д.). И потому достаточно скептически относился к практике чрезвычайных мер, направлению на места «уполномоченных». Он считал малоэффективной эту «новую импровизацию», высказывал твердое убеждение: «Уполномоченные должны быть только дополнительной силой для проверки, для подталкивания и помощи, а когда у нас в некоторых районах бывает так, что на каждое село, на каждый колхоз, иногда на каждый угол назначается специальный уполномоченный, я пришел к тому убеждению, что легче нам будет, когда этих уполномоченных мы оставим для постоянной работы в деревне. (Аплодисменты.) Оговариваюсь, я такое мнение выражаю отнюдь не из ведомственной точки зрения, но когда бы. таких членов коллегий, которые по 9 месяцев сидят на кампаниях, взять для постоянной работы в деревне. (Шум в зале, смех.)

Подменять наши постоянные советские и партийные организации уполномоченными, направление уполномоченных применять как систему – абсолютно недопустимо. Это отнюдь не значит, что мы

должны отказаться от использования уполномоченных для проверки, для контроля, для помощи низовым организациям, – однако у нас во многих местах такая замена входит в систему»[537].

В то же время небззккоризненносьь сформлиированной Н. А. Скрыпником позиции осоЄєнно бросается в глаза в заключительных словах его речи: «Итак, товарищи, после того как ЦК ВКП(б) указал нам на наш прорыв, что мы свои обязанности не выполнили и не справились с поставленноО перед нами задачей по хлебозаготовкам, когда ЦК помог нам в укреплении руководства: секретаря ЦК ВКП(б) тов. Постышева прислал нам сюда как второго секретаря ЦК КП(б)У и первого секретаря Харьковской области, я думаю, товарищи, что, анализируя существующее состояние, мы должны понять важность значения нашего провала, понять, что перед нами стоит не только провал на одном участке, а такой провал, который сигнализирует, что в соотношениях классовой борьбы в деревне мы не смогли и не сумели выявить врага и имеющиеся и возможные в настоящее время силы организовать для победы. Значит, отсюда вывод: изобрести и найти резервы. Они есть – резервы парторганизации городов, резервы в укреплении советского и партийного аппарата, резервы комсомола, резервы колхозного актива. Условия, значит, для того, чтобы победить, у нас есть. И поэтому мы, никак не удовлетворяя себя словами о том, что, мол, в каждой борьбе могут быть поражения, должны помнить, что поражения есть там, где есть ослабление борьбы против классового врага, где нет запаса сил. У нас силы и резервы есть. Мы должны эти резервы использовать для того, чтобы в эту весеннюю кампанию, во всей кампании за хлеб в течение 1933 г. победить. Задачи нашей украинской парторганизации в целом объеме, задачи сельскохозяйственные на 1933 год мы должны выполнить. Украинская организация до сих пор была не на последних местах в борьбе за социализм, и я уверен в том, что мы, напрягая силы, укрепляя руководство, выявляя все резервы, сумеем повести пролетариат и колхозное крестьянство Украины к победе»[538].

Любая мыслящая личность понимала, куда склонялось мнение Н. А. Скрыпника в его последнем выступлении в качестве наркома просвещения на пленуме ЦК КП(б)У. Однако, похоже, что не только понимать, но и слушать мудрого, опытного партийца не хотели. Наоборот, правдивые слова только разжигали нездоровый азарт у тех, кто спешил неправедно расправиться с ним.

В конце зимы 1933 г. Николаю Алексеевичу предложили формальное повышение – должность председателя Госплана и заместителя председателя правительства республики. Неизвестно, как воспринимал это сам Скрыпник, действительно ли просил освободить его от должности наркома образования. Стенограммы заседаний Политбюро ЦК КП(б)У не велось, а в протоколе от 23 февраля 1933 г. есть пункт «Заявление тов. Скрыпника», в котором записано:

«а) удовлетворить просьбу тов. Скрыпника об освобождении его от обязанностей Наркома Образования УССР.