Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника

Мануильский не мог присутствовать на следующих заседаниях Политбюро, однако шанса как можно больше досадить вчерашнему коллеге решил не упускать. При этом можно предположить, что если Шлихтера «попросили» написать статью против Скрыпника, то свой шаг Мануильский осуществлял, скорее всего, инициативно. Он написал заявление в Политбюро ЦК КП(б)У, где на четырех с половиной машинописных страницах пытался доказать, что принципиальная поддержка Скрыпником линии руководства КПЗУ во главе с Васильковым направлена против шовинистических намерений верхушки Коммунистической партии Польши – это проявление «сепаратистской политики», поддержка «мелкобуржуазного национализма». Как «неслыханную в практике Коминтерна» квалифицировал Мануильский поддержку Скрыпником предложения о самостоятельном представительстве КПЗУ в ИККИ в знак протеста против великодержавных позиций руководства КПП (Коммунистическая партия Польши. – В. С.). Положительные оценки Николаем Скрыпником деятельности руководства КПЗУ именовались «политической близорукостью», тогда как, по мнению Мануильского, линия верхушки КПЗУ – это был «националистический уклон», «вредная оппортунистическая болезнь», «опасный оппортунистический курс».

Согласно утверждениям Мануильского, Скрыпник повторял старые, осужденные уже ошибки и относительно закарпатских коммунистов: «…Нельзя без тревоги смотреть на то влияние, которое т. Скрыпник пытается оказывать на товарищей из Краевой организации Закарпатской Украины. Так же, как в свое время в отношении КПП, против товарищей, всегда боровшихся в рядах КПЧ (Коммунистической партии Чехословакии. – В. С.) с оппортунизмом, выдвигаются т. Скрыпником безответственные обвинения в “национализме”, в то же время поддерживается националистический уклон в Закарпатской Украине. Так же, как и раньше КПЗУ, Краевую организацию Закарпатской Украины т. Скрыпник инспирирует во всех ее выступлениях против КПЧ»[590].

В довершение всего Д. З. Мануильский «конкретизировал» обвинительные оценки в адрес Н. А. Скрыпника следующим образом. «Тов. Мундок (один из руководителей Краевой организации Закарпатской Украины. – В. С.), – писал он, – в поданном им ИККИ меморандуме, который на заседании 6 июня защищал т. Скрыпник, высказывает мысли, крайне сомнительно звучащие в устах коммуниста. Так, например, обосновывая необходимость связи Краевого комитета Закарпатской Украины с ЦК КП(б)У, т. Мундок пишет, что только там на Украине “вырабатывается генеральная линия коммунистической политики в украинских делах”. Что это за генеральная линия коммунистической политики в украинских делах? – возмущается Мануильский. – Что это за новый украинский Интернационал? До сих пор Коминтерн думал, что задачи коммунистов Закарпатской Украины, только еще борющихся за диктатуру пролетариата, больше всего совпадают с “генеральной” линией чешского пролетариата. Вопреки тт. Мундоку и Скрыпнику, Коминтерн думал до сих пор, что генеральная линия борьбы против республики Массарика вырабатывается чешской коммунистической партией, в состав которой входит и краевая организация Закарпатской Украины. Вопреки т. Мундоку, который утверждал на заседании Комиссии ИККИ, что национальная политика Чешской Компартии мало отличается от фашистской политики, Коминтерн считал и считает, что одно такого рода заявление свидетельствует о националистическом мелкобуржуазном уклоне т. Мундока. А между тем такого рода заявления, которые Мундок никогда не делал в Чехии, делаются им после переговоров в Харькове со Скрыпником и в его присутствии без единого слова протеста с его стороны»[591].

Приводя эти факты «к сведению Политбюро ЦК КП(б)У», Мануильский просил руководящий партийный орган выделить для сношений с КПЗУ и Краевой организацией Закарпатской Украины «достаточно авторитетную группу товарищей, которая исключила бы индивидуальное вмешательство т. Скрыпника в дела тех секций Коминтерна, в составе которых имеются украинские организации»[592].

Немало мыслей возникает, когда читаешь письма старого партийца, опытного, уважаемого политика. Невозможно, прежде всего, избавиться от крайне неприятного ощущения, что прикасаешься к классическому образцу политического доноса. А логика отказа от национального начала, национального интереса под прикрытием интернационалистских убеждений – не менее поразительный образец бессовестной, приспособленческой психологии и поведения. В конце концов, понятно, как легко впасть в отчаяние, когда надо протестовать против таких недостойных приемов, – кажется, и коварствам человека должен быть какой-то предел.

Однако расчет «мануильских» был безошибочным. Патриотизм Н. А. Скрыпника их усилиями трансформировался в «национализм», а инкриминирование последнего уже воспринималось как

тягчайший «грех» для украинца. И по этой схеме, которая укоренялась, безотказно будут действовать последующие десятилетия…

* * *