Высшая мера

Гальдер разжал губы: «Так и передать фюреру?» Гудериану пришлось неуклюже отшучиваться: «Быка берут за рога, человека ловят на слове. Прошу пардона, мой генерал. Я по-солдатски». — «Вы генерал-полковник, а не солдат, — несколько смягчился Гальдер. — Плохие завоеватели и посредственные журналисты страдают одной болезнью глаз: в Париже видят лишь Эйфелеву башню, в Берлине — Бранденбургские ворота, а в Москве — Кремль и купола церквей. Должно же видеть и страну, и ее народ в целом. Вы видите за Кремлем Россию, дорогой Гудериан? Скажете, я, мол, солдат, а не политик? Нет, вы — генерал, друг мой, и от принципа, — Гальдер взял со стола Гудериана том Клаузевица, покачал им перед собой, — от железного принципа «война и политика сливаются… полководец становится мужем государственным» вам не уйти. — Открыл несколько страниц, прочитал: — «Война дело серьезное и опасное; самые же худшие в ней ошибки те, которые проистекают из добродушия… Кто употребит силу, ничем не стесняясь и не боясь кровопролития, непременно возьмет верх над более застенчивым противником…» Мы должны помнить эту заповедь гениального Клаузевица. Легче всего начать войну, труднее — выиграть ее. Конечно, в отношении большевистской России у нас нет ни малейших сомнений. Кампания будет быстрой и легкой. Но мы должны выиграть победу самой малой кровью. Соотношение потерь — один к одному — нас не устраивает. Один павший немец на сто уничтоженных русских — вот что нам нужно, дорогой Гудериан. И поэтому мы должны знать о противнике все. Все! Вы, дорогой, все знаете о противостоящих вам войсках русского генерала Павлова?..»

Гудериан сдвинул брови: Павлов, Павлов!.. И Кремль, и купола церквей, и сама Россия — за широкой спиной генерала Павлова и его армий.

После отъезда Гальдера Гудериан стал пристальнее интересоваться работой разведки. Вчера принесли красную папку, в ней находились сведения о войсках Западного Особого военного округа, добытые разведкой. Ручаться за их точность нельзя было, но представление о силах русских они все же давали. Там же лежал листок с биографическими данными и фотографией командующего округом генерала армии Дмитрия Павлова. И Гудериан, и начальник штаба не без любопытства разглядывали бритоголового полководца с резкими складками в межбровье, думали, пожалуй, одинаково: как поведет себя Павлов в ближайшие дни, после вторжения германских войск? В храбрости ему, похоже, не откажешь.

— Не кажется ли вам, господа, что этот русский фельдмаршал чрезвычайно молод для своего поста?

Офицер разведки не уловил почему-то уязвленности в голосе командующего, сказал:

— В его возрасте, ваше превосходительство, Наполеон покорил Европу и сжег Москву. В Испании и финской кампании Павлов отличился, у русских он национальный герой.

Гудериан быстро, из-под выгнутой брови взглянул на майорские погоны разведчика, и тот смутился.

— Между прочим, господа, — сухо свернул разговор Гудериан, — информация слишком общая, господа. Очень мало знаем о противнике…

— Русские так засекретили армию, что даже номеров не присваивают полкам…

— Ну тогда разведчики чужой хлеб едят!

Руководитель разведки молча проглотил упрек.

Это было вчера. Гудериан взглянул на часы: через минуту майор должен принести сведения, поступившие за истекшие сутки.

И тот вошел. Как бы вкрался в кабинет. На вопросительный рывок генеральских бровей четко сомкнул каблуки:

— Кое-что есть, господин генерал.

Положил перед командующим знакомую красную папку с грифом «Совершенно секретно» и, получив разрешающий кивок, так же бесшумно удалился.

Гудериан открыл папку, наморщил лоб: «Не густо, разведчики! Невод ваш всегда почти пуст. — И поймал себя на мысли, что брюзжит несправедливо. — Действительно, старым становлюсь…» И войсковая разведка, и сам он многое знали о Красной Армии. К примеру, то, что ее пехотные дивизии вдвое слабее немецких и по вооружению, и по числу активных штыков. Знали приблизительное количество войск, противостоящих танковой группе Гудериана. Знали, что противник, кажется, догадывается об истинных намерениях немцев и потихоньку подтягивает войска, сосредоточивая их вдоль границы, не понимая, что вся эта масса войск будет мгновенно расчленена танковыми клиньями, окружена и уничтожена.

«Так-так-так, это уже что-то интересное! «Танковый полк на марше в приграничной зоне. Командир полка Табаков». Это и впрямь интересно: будущий конкретный противник!..»