Высшая мера

Глаза женщины начали закатываться. Она на глазах теряла сознания, а Валя, напрочь позабывшая о своих докторских навыках, лишь беспомощно гладила ее по седой голове.

– Сашку…

– Скорую! Вызовите доктора!– кричала Валя, прижимая к себе крепкое тело будущей, как она надеялась, свекрови.– Скорую!

На верхнем этаже хлопнула дверь, заскрипел запираемый замок. Никто не хотел помогать, никто не хотел открывать. Все боялись всего, кроме встречи со своей собственной совестью.

– Да помогите же вы все!– глаза Вали застилали слезы. Она ничего не могла с собой поделать. Чудовищное напряжение последних дней вылилось в опустошающую истерику.

– Тише, дочка…Тише....– выдавила из себя мать Александра, открывая помутневшие глаза. – Не выйдут они! И не помогут…

– Да почему! Бред! Это с каждым может случится…– всхлипнула Валентина.– Помогите! Вызовите врача! Тут человеку с сердцем плохо! Эй, люди вы или нет?! Неужели хуже животных?

– Не выйдут и не помогут…– покачала головой мать Александра.– Ведь мы теперь вроде бы как…

Слова ей давались с трудом после сердечного приступа. Голос звучал глухо, а улыбка выходила больше похожей на оскал. Слезы беспрерывным потоком текли по морщинистым щекам, и Валентина вытирала их своей маленькой ладошкой, чувствуя ледяную холодность кожи свекрови.

– Что значит не помогут? Где Сашка?– быстро спросила Валя, пробуя поднять грузное тео женщины.

– Забрали Сашку…Дурак молодой…Забрали…

– Как? Куда?– не поняла Валя, усаживая маму любимого на колченогий табурет в прихожей, где ровными рядами была развешена одежда всех обитателей этой коммунальной квартиры.

– Куда у нас сейчас забирают?– усмехнулась женщина устало, словно выплакав всю боль, что была внутри нее все это время, она почувствовала себя намноголучше. – Мы теперь, дочка…враги народа вроде как…

Слова ее оглушили Валентину. Она покачнулась, схватилась за стенку и чуть не упала рядом. Весь мир рухнул в этот миг, все ее мечты, надежды, все сложилось, как карточный домик, отдвух простых слов «враг народа». Это был даже не приговор, это было вроде черной метки, посланной самим Господом. Такого быть не могло! Это ошибка, какое-то недоразумение…Последние слова она проговорила вслух.

– Никакого недоразумения, дочка… Сашка сегодня арестован и помещен в тюремную больницу Харькова, что Холодной горе по подозрению черт знает в чем! Придумали, будто бы он спланировал и пробовал совершить с подельниками ограбление! Мой Сашка, мой милый сыночек…И вдруг ограбление? Ведь ерунда же? Правда, дочка? Он же и мухи-то не обидет. Помню маленький совсем был, кур рубили во дворе, а он сразу убегал, жалко, значит было ему…За что? За что ему этакое?– глаза матери снова затянула пелена слез. Она плохо воспринимала окружающую действительность, ничего не хотела слышать и видеть. Теперь весь ее мир стал всецело принадлежать воспоминаниям о том времени, когда все было хорошо. Любое отклонение вызывало море слез и бурю печали.

– За что?– заревела она, уткнувшись в мокрое от пота платье Вали.

Она знала ответ. Знала, что скорее всего виной всему их связь. Что устроил арест своего бывшего подчиненного ее муж, что виной всему он, она и Андрей…Она знала, понимала, но объяснить это все матери, потерявшей, возможно, навсегда сына, не могла…

– Все будет хорошо,– погладила она старушку по голове, отстраняя женщину от себя, пытаясь заглянуть ей в глаза нечеловеческим усилием воли,– слышите! Все будет хорошо! Я уверена, что там разберутся и Сашку выпустят!

Валя не верила в то, что говорила, но она должна была сказать именно эти слова, потому что их ждала Сашкина мать.

– Обязательно выпустят…

Через пару минут она вышла из подъезда, двигаясь наобум, словно сомнамбула. Ноги еле передвигались. Валя была, будто пьяная, слыша доносящиеся неодобрительные выкрики прохожих себе в спину.И черт с ними! Оглушенная горем она брела, не зная куда, лишь бы подальше от этого жуткого города, сломавшего не только ее жизнь, но и жизнь еще нескольких человек. Что теперь делать? Как быть? Без Сашки, без семьи, даже без ребенка…Куда идти? Как поступать? На эти вопросы ответов не было…

Ноги сами принесли ее обратно в их квартиру с Андреем, больше идти ей было некуда. Она ожидала скандала, криков, ругани, ссор, укоров, но ничего этого не было…Вместо сцен ревности на пороге стояли два их потертых чемодана и Андрей, одетый в парадную форму, чисто выбритый и отутюженный, словно на парад в честь первомая.

– Собирайся…Мы уезжаем в Москву!– зло бросил он, уходя на кухню.