Высшая мера

С тех пор он ей больше ни сказал ни слова! А она все ревела, страдала, рыдая по ночам в подушку. Одна в пустой съемной квартире, как и все предыдущие пропитанной стойким запахом ладана и чьей-то печали, жалея о том, что её женское счастье было так близко, так досягаемо, но все равно рухнуло, едва начавшись. Винила ли она Андрея в случившимся? Нет…Скорее себя! А еще, где-то глубоко в душе, в самом темном закоулке, таилась, медленно тлея любовь к Александру вместе со жгучим чувством обиды, переполнявшим сердце женщины. Почему он пришел в ее жизнь? Для чего? Чтобы все сломать, нарушить и исчезнуть, сгинуть в колымских лагерях? Зачем Господь дал ей возможность почувствовать себя счастливой, нужной кому-то, а потом забрал это все, раз и навсегда разделив существование Валентины на «до» и «после»?

С тех пор прошло почти три месяца. Они с Андреем переехали в Москву. На время командировки их поселили в ведомственную квартиру, на этот раз, даже не удосужившись перед их приездом прибраться. На полу в коридору Коноваленко встретила лужа запекшейся крови, вещи и часть мебели были разбросаны и поломаны. Кое-как Вале удалось навести тут порядок, замыть розовое пятно на старом, еще дореволюционном паркете, подмести осколки битого стекла и расставить посуду по ящикам, но липкий запах ладана никуда не исчез. Он оставался тем самым, что изо дня в день преследовал Валентину.

О том, чтобы забрать сюда Глеба и речи быть не могло. Она чувствовала, что это их временное пристанище, неокончательная точка путешествия длинной в двенадцать долгих лет брака, а потому, даже не затевала разговор о возвращении сына. Андрей, как на работу, ходил на прием к Ежову, вымаливал аудиенцию, но всемогущий нарком, то ли решил испытать терпение майора, то ли просто еще не придумал наказания, и Коноваленко раз за разом возвращался ни с чем. Хмурый, становясь с каждым разом все мрачнее, он садился на кухне с початой бутылкой водки и пил, заливая горе в полном одиночестве двухсотграммовыми гранеными стаканами, не обращая на Валентину никакого внимания. Потом уходил спать, чтобы утром снова явиться наркомат. Она же при нем выполняла роль домработницы. Стирала, готовила еду, прибиралась на кухне после его бурного возлияния, потом тихо уходила спать в соседнюю комнату, ревя всю ночь в подушку над своей неудавшейся судьбой.

Сегодня Валентина решила не спешить с уборкой. Воспоминания нахлынули на нее. Она заварила себе крепкого чая, наблюдая за суетой столичных жителей за окном. До времени, когда Андрей обычно возвращался из наркомата оставался почти час. Этого вполне должно было хватить, чтобы помыть посуду и накрыть на стол, но дверь скрипнула уже через двадцать минут. В коридоре послышались торопливые тяжелые шаги, а потом в кухню зашел Коноваленко.

Раскрасневшееся лицо и слегка покачивающаяся походка выдавали в нем то, что он уже где-то принял на грудь. Мужчина оперся о дверь в кухню и посмотрел на Валентину, недобро хмыкнул. От взгляда супруга у нее пошли крупные мурашки по спине, в пояснице появился неприятный холодок, уж больно неприятным взглядом посмотрел Андрей.

Валя засуетилась. Смахнула передником со стола невидимые крошки, метнулась к холодильнику, чтобы достать обед, но он схватил ее за руку у самой двери. Отрицательно покачал головой и больно сжал запястье.

– Не стоит…– заплетающимся языком пробормотал супруг, двинувшись внутрь кухни. Рука Вали оставалась в его крепкой ладони. Никогда раньше он не поднимал на нее руку, никогда не смел сделать ей больно, тем страшнее было это простое, но суровое движение. Помимо воли женщина потянулась за ним.

– Поговорить надо…– это были его первые слова, обращенные к ней, сказанные за почти три месяца. Валя вздрогнула услышав охрипший голос супруга и вся, как будто, внутренне сжалась, предчувствуя что-то нехорошее.

– Говори, только руку выпусти,– она попыталась вырвать запястье, но куда ей было тягаться со здоровым сильным мужиком. Пальцы Андрея держали крепко.

– А вот хрен тебе!– рассмеялся он, пьяным взглядом буравя глубокий вырез ее домашней кофточки.

– Зашумлю!

– Да кричи! Кричи во весь голос!– отмахнулся он, отпуская руку. Она рванулась назад, уперлась в стол и не двинулась с места, испуганно рассматривая пьяного мужа.– Что ты будешь кричать? Спасите? Помогите? Убивают? Что?– улыбнулся он. Тяжело подошел к столу и достал из шкафа водку.– Засмеют ведь! Кто убивает? Законный супруг? Хотя поколотить тебя не мешало бы за то, что рога мне поставила вместе с щенком своим…– Андрей залпом ахнул водку, поморщился, занюхав рукавом гимнастерки.– Убить суку…

– Ты уже почти убил! Мало?– выкрикнула Валя, вспомнив, что Сашка осужден, ждет приговора в далеком Харькове, и виной всем бедам свалившимся на его голову – она.