Выставка

Отсчитал мне перед входом новый лысый почтальон Славко мою инвалидную пенсию (миллион, сосед Раджа лузгал семечки и считал вместе с почтальоном), и прошептал: Много на что хорошее можно потратить пенсию, не только на врачей, в тот раз встретила меня эта Аида на мотороллере и сунула по всем правилам заверенную доверенность, и сказала, что впредь она пенсию господина Октавиана сама будет получать на почте. Такие доверенности она и раньше совала под нос коллегам в других районах. И не успевали коллеги позвонить в двери, как вместо старого и немощного дядюшки Йовы или дядюшки Джоки их открывала – она, и тут же коллегам под нос – доверенность. Вот это да! А ты, Раджа, продолжай дурачка из себя строить! Раджа перестал лузгать семечки. Должно быть, расписание у нее сильно напряженным стало, совсем тихо прошептал новый почтальон Слав-ко. Даже своему деду (господин Октавиан ей дедом приходится?) она не смогла бы помочь и внести его по блату в свое расписание (это ее слова, дядюшка Йова рассказал моему коллеге, как она его отшила, когда он попросил ее о сроке для себя, потому что она в самом деле подняла заботу о стариках на высочайший уровень). Пенсяры в очередь к малышке записываются. А она слабость к ним питает, я так понимаю, поскольку в каждом своего дедушку видит.

Значит, список!

Последнюю сплюнутую черную шелуху ветерок унес по улочке навстречу золотой и причесанной «диане», которая выезжала со стороны рынка с выключенным мотором, благодаря тому, что не была подвержена влиянию внешней силы, которая могла бы изменить ее положение: и вот уже из «дианы» Боби высунул голову в открытое боковое окошко, чтобы поздороваться. После чего сложив два (он поймал под черепом болтливого почтальона Славко отражение обеих глаз Раджи, стиснутых так, что могли ослепить) и два (был день выплаты пенсии), Боби попытался дымом сигареты выдуть застрявшую под дворником шелуху, после чего неспешно втянул голову в кабину. «Диана» совсем как опытная лошаденка сама направилась туда, где должен был находиться задний двор и импровизированная парковка, и остановилась в метре от канала, причем Боби даже не коснулся педали тормоза (а тем более ручного). Добрый день, сосед, приветствовала его, усевшись на капот, внешняя сила в лице босоногой г-жи Добрилы. Г-жа Добрила крепко сжимала в руке ручку базарной сумки на колесиках, и к тому же слегка управляла ее движением. Она отправилась за петрушкой и овощами по трассе, которую могла одолеть с завязанными глазами, и которая сейчас, в искаженной перспективе, была отмечена двумя ее тапками с помпонами, как вечными отпечатками ног на бульваре звезд. Ей никак было не слезть с капота, тепло которого благоприятно действовало на мочеполовую систему. С ушей Добрилы быстро испарялись ароматы примулы.