Выставка

И вот: позвякивание в контраритме помогло Владице – было ему это надо или нет – установить контакт (если то, что последовало, можно назвать контактом) с господином Живковичем. Вы это со мной говорите? перед Владицей стоял адвокат Гркович с дипломатом в руках, от имени нашего вышеуказанного спискалиста, явившийся сюда, чтобы произнести слова поддержки: Выдержите еще хотя бы немного натиск сцилл и харибд, которые возжелали стереть наши дома в прах и пепел. И тогда выступлю я. Владица встал, вернул челюсть на место, выкатил, насколько это было в его силах, грудь колесом. Скажите, пожалуйста, не является ли один из этих ключей тем, который, как я полагаю, является именно тем, о котором я думаю? адвокат Гркович любил при случае убивать одним ударом двух-трех мух, и вместе с Владицей – прежде чем зайти к деду Октавиану, который через симпатичную мадмуазель Аиду (с которой адвокат уже имел удовольствие) пригласил его, чтобы продиктовать завещание – осмотрел недвижимость господина Живковича. Главное, после краткого визита адвоката Владица Перц опять стал проветривать пятерку.

И как только Аида заскакала по лестнице к третьему этажу – грациозно, будто она тренировалась не только среди стен с зеркалами в рост, но и на крутых склонах со свежим горным воздухом, в компании диких козочек, да еще с изготовленной в народных промыслах плетеной корзиночкой, наполненной целебными травками и лесными ягодками (надо верить в то, что даже в таком месте, в закрытой в экологическом смысле системе, она тренировалась в плиссированной юбочке из белого джерси, и что ее длинные золотистые локоны тогда тоже дружно подпрыгивали) – дед Октавиан также, несмотря на сильное похудание, начинал подпрыгивать. Но потом все-таки быстро возвращался под одеяло, натягивал его на нос, заглушая свой вовсе не старческий вопль (силе которого многие бы позавидовали). Непосвященные, скорее всего, приглушенный вопль деда Октавиана объясняли его нежеланием беспокоить соседей.

Напрасно, соседи уже были взволнованы. Кто-то, скажем, возбуждался уже от жужжания мотора в пятьдесят кубиков, по которому ты мог хоть часы проверять, каждого 1-го и 15-го ровно в 16.00, видя сны в своем кресле с открытыми глазами.

Мне снилось с открытыми глазами, как в кроне лесной груши я срываю сочный плод и грызу его, обрываю всю ветку, давлюсь, хватаю ртом воздух, которого мне не хватает, похоже, ровно настолько, насколько не хватает его наверху, в девятке, деду Октавиану, чтобы ответить на хореографические провокации. И словно не хватало мне дикорастущих плодов, так что готов я был грызть собственные пропитанные потом тапочки, расшитые арабесками.

(Что это он с ними делает, жрет, что ли? размышлял мастер с мини-рынка о своем лучшем клиенте, но стал петь по-другому, когда заказы резко снизились).

А потом, спустя два-три часа, постепенно обретая дыхание, слушал, как балерина с порога дает деду Октавиану последние наставления в смысле замороженных продуктов и гигиены, напоминает, за что иногда цепляются его ходунки на колесиках. А когда вдалеке стихает жужжание «веспы», я опять становлюсь как новенький.

Однажды, ближе к вечеру, всего две недели спустя после того самого тыканья в чертеж под скамейкой (кстати, в тот день почтальон Славко указал на плотное расписание Аиды), Владица чистил пылесосом свой автомобильчик, который просто взывал к капитальному ремонту (независимо от пройденного километража), скорчившись над сиденьем и никак привыкнув к тому, что прибор отключается двадцать восемь раз в течение девяти минут (обещаем, что когда мы объясним эти рестрикции, вы умрете от смеха), поднял голову.

Я сидел в дыре на скамейке. В этот 1-й день месяца я сожрал весь урожай груш. Не пропустив и подгнившую падалицу. Балерина приехала на «веспе» сама. Что-то, помимо последних напутствий деда Октавиана, задержало ее наверху. Возможно, она бы поспешила, если бы узнала, что один из кандидатов для включения в список был близок к тому, чтобы отказаться от этой затеи.

Владица поморгал на небо, в направлении раздающегося глухого громыхания. Несколько испугавшись, он обнял свой пылесос и скрылся в автомобильчике. Когда он опять глянул на скамеечку, то во второй ее дыре увидел Аиду.