Взаперти

– Иван Несытов? – с презрением спросил Филиппов. – Это ты дал на суде ложное показание против статского советника Лыкова?

– Ну… дал. Только почему же ложное?

Начальник ПСП крякнул неодобрительно и сказал молодому с восточной внешностью:

– Сергей Манолович, приступайте.

Тот только и ждал команды. Мигом подскочил к вору и сильным ударом в ухо сбил его с ног.

– А-а!!! За что?!

Капитан с полковником подняли Несытова. И тут же без паузы капитан врезал вору в другое ухо.

После второго удара в голове у обвиняемого долго гудело. Он с трудом расслышал слова главного столичного сыщика:

– Ты спрашиваешь – за что? Кабашник, неужели непонятно?

– Я… ваше высокородие… Есть же прокурорский надзор…

– Да черт с ним, – заявил Филиппов. – Как будто он тебе поможет. За твою проделку с Алексеем Николаевичем… Неужели ты думал, что это сойдет тебе с рук? Сейчас возьмем тебя в лещетки[126], по-другому запоешь.

Вор не успел ответить, как в разговор вмешался жандарм. Он вынул из ножен шашку и аккуратно положил ее на стол. После чего со словами «неохота руки марать» стал охаживать Несытова ножнами по спине. Тот лишь охал.

– Чья теперь очередь? – спросил полковник, отведя душу.

– Моя, – отозвался тот штатский, что был постарше.

– Извольте, господин Титус.

Сразу выяснилось, что бить этот штатский большой мастак. После нескольких оплеух вор совсем раскис. Но отпускать его не собирались. Титус спросил у хозяина кабинета:

– У сыскной полиции есть камеры временного содержания?

– Конечно. В съезжей Казанской части, это тут, за стенкой. Хотите посадить его поближе, чтобы быстрее убедить?

– Да я не об этом. Тут случались самоубийства?

– Было однажды три года назад. Посадили мошенника, а он взял и удавился. Недосмотрели.

– А как тот мошенник сумел? Почему не отобрали ремень и все прочее?

Филиппов пояснил:

– Отобрали. Только он разодрал на полосы рубаху, сделал петлю и того… на трубе отопления.

Титус пощупал рубашку на воре и одобрительно сказал:

– Годится.

Несытов чуть не завыл от страха.

– Что вы делаете, господа? Скажите, что вам надо! Убивать зачем?

Тут заговорил однорукий генерал, и все сразу почтительно замолчали. Генерал сказал веско:

– Ты оболгал нашего друга Алексея Николаевича Лыкова. За какие-то жалкие семьдесят пять рублей. И теперь у тебя лишь два выхода. Или сказать правду, как все было на самом деле. Или тебя сживут со свету. Что выбираешь?

Ванька молчал. Перед глазами у него встал Лука Кайзеров, страшный, с ледяными глазами. Он махал перед лицом вора финкой и говорил:

– Или заявишь, что требую, или перо в бок. И на суде, и после – держись на своем. Понял? Никого не бойся, а бойся меня. Сыскные законники, чем бы ни пугали, ничего тебе не сделают. А у меня закон один: моя воля.

Генерал будто прочитал мысли Несытова.

– Боишься мести Кайзерова с Дригой? Зря. Они уже в каторгу едут. Надолго. А тебе теперь надо думать, как отсюда живым выбраться. – Генерал сказал последние слова с такой ледяной интонацией, что у вора мороз пробежал по спине. – Меня зовут Таубе. Остальных тебе знать ни к чему, но поверь: любой из нас прикончит тебя с большим удовольствием. Наверняка в камере убийцы тебе говорили, что мы законники и потому не опасны. Хочу огорчить: я в своей жизни столько раз переступал через закон, что сбился со счету. Вот ты вякнул о прокурорском надзоре. Нас тут шестеро, от генерал-майора до коллежского асессора. Есть жандармский полковник, капитан из военной контрразведки, начальник сыскной части, чиновник особых поручений Департамента полиции и один обыватель. Что будет твой голос против наших шести? Тьфу, смешно представить.

– А я следы истязаний предъявлю.

– Ха-ха. Мы умеем бить так, что следов не останется. Только душа вон вылетит, а с виду будешь как огурчик. В пупырышках.

Вор озадаченно молчал. Он стал приходить в себя и уже не так боялся. Шансы, что тебя удавят в столице, смехотворны. Его привезли в сыскную из Домзака. Ну посадят в камеру при части. Если там арестант повесится, будет большой скандал. Филиппов замучается оправдываться. Начальство, газетчики, надзор, попечительство о тюрьмах… Сообразив все это, Несытов расправил плечи. Что не укрылось от внимания генерал-майора. Он кивнул Азвестопуло, и тот заговорил иначе:

– Можно и по-другому, если у тебя еще остались мозги. Обвинительный акт получил? Прокурор хочет четыре года исправительных отделений. А отчего? Вы с Бабкиным украли имущество у вдовы надворного советника князя Девлет-Кильдеева на сумму пятьсот два рубля. И все!

– Что «все»? – сделал вид, что не понял, Несытов.

– Сам кумекай. Пятьсот рублей – граница. Два рубля сверху – и уже арестантские роты. Но у господина Филиппова есть к тебе предложение. Дай правдивые показания по делу Лыкова, и в протоколе вместо пятисот двух рублей останется, к примеру, четыреста восемьдесят три. И вы с Бабкиным получите год тюрьмы. Вместо четырех лет в Литовском замке и лишения прав.

– Как так? – выпучил глаза Ванька.