Вздор

– О, я лично стою за него, – горячо сказала мисс Меррифильд. – Вчера вы сказали, что наука обезвздоривания есть наука действительности, я думаю, что это верно… и записываюсь в число ваших учениц или последовательниц. Как хорошо видеть все так, как оно есть!

Майкл был польщен. Он не часто находил последователей. Большинство людей ненавидит действительность и всячески стремится от нее уйти.

– Конечно, я очень рад, что нашел последовательницу, – сказал он, – это – редкий случай.

5

Маргарита подала сигару на сложенной вчетверо салфетке.

«Как милы эти женщины, – думал он про себя, – позаботились даже о сигаре».

Он обрезал кончик и закурил.

– Вы начали говорить о народной поэзии и литературной атмосфере бульвара Клиши, – напомнила мисс Меррифильд.

– Хорошо, – задумчиво произнес он. – Знакома ли вам бретонская поэма о погибшем в море капитане: «Сapitaine Péri-en-mé»?

– Вы слышали ее в Бретани?

– Нет, на бульваре Клиши. Все хорошие вещи доходят туда. Они очень внушительно ее декламируют. Все хором повторяют припев и притопывают ногами. Очень хорошая поэма.

Лишь полночь бьет во тьме ночной,
И лон-лон-ля, и лон-лон-лой,
В тиши ночной дрожит земля,
И лон-лон-лой, и лон-лон-ля!
Какие тяжкие шаги!
И лон-лон-лер, и лон-лон-ли,
Спеши же, Пьер, Лизет, беги,
И лон-лон-лер, н лон-лон-ли.
Из бухты вышли мертвецы,
И лон-лон-лер, и лон-лон-ли.
И ветер свищет в деревах.
И Лон-лон-лер, и лон-лон-ах!
Идет в ущелье, где туман,
Погибший в море капитан,
Собаки воют на луну,
И лон-лон-лер, и лон-лон-лу!

– Не люблю привидений, – сказала мисс Меррифильд. – Это мило, но содержание небогатое. Нет ли чего повеселее?

– Конечно, – засмеялся Майкл, – есть и другие. Вы знакомы с гантизмом? Это последняя поэтическая школа. Происходит от gant – перчатка. В этих стихах слова должны облекать сюжет, как перчатка облегает руку. Замечательная идея, не правда ли?

– Как будто убедительно, – согласилась она. Это тоже производство бульвара Клиши?

– Нет. Это на Рю-Бланш. Отличительная черта школы: при постройке поэмы не должно оставаться никакого лишнего мусора. Вы берете слов как раз столько, сколько их требуется для выражения вашей мысли, и дальше – стоп!.. Каждая поэма называется gant-перчаткой. Хотите прослушать gant?

– Конечно, хочу.

– Так слушайте. Вот вам простая gant.

Его звали Рандибе,
Ее звали Рандада
Он был родом из Кобэ,
Она – родом из Блида.
Она встретила Рандибе,
А он встретил Рандада
«Ах поди со мной, бэбэ!»
Он ответил: «Да, да, да!»

– Замечательно, – хохотала она – Я иногда не могу разобрать, серьезны вы или нет.

– Я тоже, – признался Майкл.

– Но это же детские стишки.

– Ничего подобного, – невозмутимо заявил Майкл. – Гантизм – крупное литературное движение. Через год оно появится здесь, и вся наша литературная молодежь примкнет к нему. (Это исторически верно: гантизм появился в Америке через шесть месяцев.)

Глава девятнадцатая Зачарованный сад

1

После завтрака Майкл провел два часа, лежа под автомобилем, завертывая и отвертывая болты, которых не видел. Руки до локтей были покрыты жирным черным маслом, лицо испачкано, шофёрский костюм в сальных пятнах. Эдит Меррифильд была поражена продолжительностью и грязью работы. Она воображала, что это будет четверть часа приятных и легких упражнений. Ей хотелось чем-нибудь помочь. Но что может сделать с коленчатым валом девушка в чистом кисейном платье? Особенно, когда она не понимает разницы между коленчатым валом и генератором… Поэтому она сидела на траве у передних колес и в перерывах разговаривала с Майклом.

– Вы прошлый раз вы сказали, что любите машины, – заметила она. – Теперь я вам верю.

– Люблю, глухо раздалось из-под автомобиля. – Точность их движений меня привлекает, как работа тонкого логического ума.

Он подтянулся на руках и вылез на траву. Она взглянула на его сальные, грязные руки, взяла полотенце и вытерла ему одну руку, потом другую. Стало лучше.

Он отдыхал на спине, пуская в небо дым папироски.

– Ужасно жаль, что я ничего не знаю о всех этих шатунах, передачах и прочем, заметила она. В наш механический век я невежественна, как ребенок.

– Вот уж о чем не стоит жалеть, – сказал Майкл, пуская вверх клубы дыма.

– Однако наша цивилизация создалась благодаря машинам и ими поддерживается, продолжала она. – Поэтому всякому бы следовало…

– … быть механиком, – улыбнулся он, заканчивая ее фразу. – Да, этот век создал машину и будет ею разрушен. Разрушен так, как Рим был разрушен северными варварами. Машина погубит наш мир.