Вздор

– Как? Я вас не понимаю, – спросила она. – Машина нам служит.

– Нет, она не только служит нам, но и господствует над нами. Майкл облокотился на руку и лениво рвал траву. – Мы позволяем машинам захватывать власть над человечеством. Они стали орудием и символом капитализма. Что такое машина? Только развитие и усиление человеческих способностей. И ничего больше! Эти клещи – только развитие указательного и большого пальца, они увеличивают силу их захвата. Автомобиль – увеличение человеческой способности к передвижению – у него круглые ноги. Замечательна эта идея круглых вращающихся ног. С таким представлением о машине можно было бы думать, что развитие машины увеличит престиж и достоинство рабочих. На деле мы видим совсем не то. В средние века фламандский ткач ткал десять ярдов сукна в день; ткачи на механических станках ткут до пятисот ярдов, а покупательная способность наших современных ткачей почти та же, что в средневековой Фландрии. Больше того, – горячо продолжал он, рабочий превратился в слугу машины, а не в хозяина. Не машина приспосабливается к человеку, а человек к машине!

– Тело человека – та же машина, – сказала Эдит. – Самая гибкая и красивая из машин.

– Да, только при нашей промышленной системе человеческое тело считается менее ценным, чем безжизненный механизм.

Он лежал на спине и жестикулировал в небо.

– На заводах Форда в Детройте я видел человека, который целый день – да и всю жизнь – только и делал, что подставлял болты под машину для пробивания отверстий… Так всю жизнь и провел за этим – подставлял под машину болты. А на фабрике пикулей я видел женщину, накладывавшую горчицу в горшочки. Горшочки подъезжали к ней на бесконечном ремне, и она быстро накладывала в них горчицу. Она была чудом – исполняла работу двух женщин, работавших раньше на ее месте. Директор фабрики так гордился ее производительностью, что всегда водил посетителей смотреть ее. Беда была только в том, – как сказал мне сын владельца, что она пила запоем два дня в неделю и в понедельник не являлась на работу.

– Бедняга.

– Да. Бедняга. Может ли народ, порабощенный до такой степени, создавать хороших граждан? По-моему – нет. Человеческое существование при таких условиях делается безрадостным и бесцельным, лишается творческого импульса. Человек, всю жизнь подкладывающий болты, порабощен до глубины души. Он никогда не сможет ничего создать. Он не живет, а прозябает.

Мисс Меррифильд хотела что-то сказать, но удержалась. В течение последних минут ее внимание привлекал человек по ту сторону ограды. Он прошел мимо несколько раз и каждый раз пристально смотрел на автомобиль и лежащего под ним Майкла. Раза два он, казалось, был готов войти в сад, но передумывал. Она сказала о нем Майклу, и оба поднялись на ноги.

– Да ведь это капитан Диксон! – воскликнула она, удивившись. Вы знаете, он торгует в деревне. Конечно, это он! Он приделывал мне ставни. Я никогда не видела его таким странным. Удивительно, почему он не заходит?

О! – выпалил Майкл. Я знаю. Он хочет видеть меня. У нас с ним маленькое дельце. Он думает, что может нам помешать… Пожалуйста, извините меня! На одну секунду! – Майкл подошел к решетке, и Эдит увидела, что они углубились в разговор.

Она села на траву и открыла книгу. Майкл исчез на четверть часа. Он вышел на дорогу, и она потеряла его из виду.

2

Когда он вернулся в сад, ему показалось, что все окружающее фантастично изменилось. Небо было светло-зеленое, а то, что раньше было яблонями, превратилось в пальмы, их темно-зеленая зубчатая листва выступала на яшмовом небе. Когда он тяжелыми шагами поднимался по тропинке, яркая тропическая птица быстро пролетела мимо, мелькнув пурпуровым, белым и бирюзовым оперением, и уселась на скалистый утес, который он раньше принимал за итальянскую виллу.

Нет, он ошибся. Это был действительно дом, хотя в то же время и утес. А пальмы были яблони, хотя в то же время и пальмы. Ясно, что птица была реполов, но до странности похожий на какаду. Все это было загадочно и не поддавалось научному объяснению. А где же женщина? Он ее потерял. Какое безумие! Разве можно оставлять женщину одну в дикой стране! Это слишком опасно! Ах, вот она! Мирно сидит на траве. А рядом с ней чудовищное животное… Нет, нет! Что за дичь? Это автомобиль. Разве? Нет! Майкл видел достаточно автомобилей, он не мог так ошибаться. Это был какой-то первобытный зверь, огромный, угрожающий, коварный. Он чувствовал какое-то опьянение. С ним происходило что-то странное… Он не понимал, в чем дело… Два потока мыслей неслись бок-о-бок в его сознании. Все казалось таким, как было, и в то же время чем-то совершенно другим.

– Этот сад заколдованный? – слабо спросил он.

– Нет, – ответил ее прекрасный золотой голос. – Вы здесь один колдун. Если он заколдован, это сделали вы.