Взгляд. Заметить Христа в творении

Одиночество редко бывает добровольным, чаще вынужденным. Это беда, которая всегда с тобой – в постели, в поезде, в машине, за ужином. Часто даже во сне. Но вынужденное оно или добровольное, одиночество, когда оно не с Богом, – это в духовном смысле засада, или, скорее, окружение. Оказавшись в центре мироздания, человек попадает в плен к самому себе, не замечая этого, не чувствуя того, что мир становится его проекцией, материалом, который можно эксплуатировать, использовать, перекраивать на свой манер, наконец пожирать. Конечно, у отдельных человеческих особей возможности для такого перекраивания и пожирания сильно разнятся: у Сталина-Гитлера-Мао они одни, у надзирателя в концлагере или одинокого холостяка, потребляющего в жизни столько приятностей, сколько позволяет его доход, они существенно другие. Но модель в принципе одна и та же. Из сердца исходят злые помыслы, и самые настойчивые среди них суть помыслы, которые тянутся к власти над доставшимся тебе куском творения. Иным словом – быть как боги, в духе того, что змий обещал Адаму и почти сдержал обещание. Быть без Бога означает быть богом для самого себя и вместе с тем задыхаться в своем божестве.

ПУТЬ К ДРУГОМУ

Дело заключается в выборе – уйти в себя, устраиваться удобно в нашей ссылке, или уйти из себя, ища на ощупь путь к Другому. Когда мы делаем шаг Ему навстречу, то открываем себя для первознания, которое входит в нас, разрастается «системой понятий», конфигураций отношений, способов восприятия мира. Когда мы вслушиваемся в человека, отбрасывая в себе все то, что мешает нам слышать, мы улавливаем его подлинное «райское» звучание. Если раковина может петь, а кусты – требовать от нас милостыни («Что нужно кусту от меня?» Цветаевой), то настолько же требовательней и разнообразней звучание людей, тональность лиц.

СЛЫШАТЬ СЕРДЦЕМ

Каждый предмет обладает своей звуковой, светлой или темной тайной. Каждый человек «звучит» или светится по-своему. Когда мы вслушиваемся в свет, который в тебе, мы приближаемся к изначальному голосу нашей сотворенной Богом природы. Когда блаженный Августин рассказывает о своем обращении, он говорит о голосе, который повелел ему раскрыть Священное Писание: «и я услышал, как слышат сердцем», – пишет он в «Исповеди». Мы этот голос выбираем сами, прежде, чем он прозвучал. Слово, ставшее плотью, дает нам право на такой выбор, и вот мы прикасаемся к Его звучанию, оно записано в нас.

СОБИРАНИЕ В ИМЕНИ

Церковь раскрывает уникальное свойство веры: то, что она целиком обнаруживает себя лишь в общении с другими, в полноте жизни, разделенной с другими. Неуловимый опыт, который каждому человеку представляется глубоко интимным, не сообщаемым другому, оказывается истоком, соединяющим людей, и они неожиданно легко находят в нем общий язык. Вера несет в себе начало общинности, ибо Господь Един. Она собирает нас в Своем Имени, причастность которому открывает одного человека для другого. Оттого отказ в этой общинности – или, скорее, травматический опыт – может раздавить и интимный опыт веры.

ТЫ ЕСИ!

«Бог, где Ты?» Столько людей утратило веру этим вопросом, но может быть, еще больше тех, кто обрел ее? Ибо сам вопрос тяжелеет от этого Ты. Но разве неопровержимая «виновность» Твоя не есть ли еще более неопровержимое доказательство Твоего бытия-с-нами? Если есть боль, зло, уродство, абсурд, стало быть, есть что-то и по ту сторону: правда, и смысл, и красота, и упование, которые позволяют мне увидеть и не принимать их. Корень же, пусть и невидимый, и правды, и смысла, и добра – в Тебе. И красота, и скорбь, и надежда, осуществление ожидаемого обличает вещи невидимые, которые утверждают, настаивают: «Ты еси». Потому что Тот, Кто дал мне глаза, запретил им примиряться с бессмыслицей и гибелью. «Ты еси» – и не мне входить в суд с Твоими судами. «Ты еси» предшествует Твоему имени, знанию о Тебе, даже боговидению и богомудрости, предшествует и человеческому суду. Если Ты – истина, которая проявляется на дне нашего я, она становится истиной нашей боли и нашей смерти. Истина отвечает нам не словами, она «из глубины воззвах», из заброшенного ею зерна, из вложенного в человека Ты. Потому что Ты пробуждается не только в светлой свободной покорности, но и в ропоте, богоборчестве, бунте.

ВСЕЙ КРЕПОСТЬЮ

Соки неведомой земли, на которой мы когда-то стояли, питают наш слух, и мы обращаем его к Кому-то, Кого неожиданно ощущаем рядом с нами. Мы тянемся к Нему всем сердцем… всей крепостью, потому что наше существование, помним ли мы о том или нет, уже несет в себе общение с Ним. Мы узнаем Его по взгляду, который настигает нас, по улыбке, которую посылает жизнь, иногда из мрака и холода. Угадываем Его по той полноте существования, которая исходит от Него, и вот в какой-то момент мы решаемся просто довериться этой полноте, дать ей раскрыться в нас.

РАДОСТЬ ДОВЕРИЯ