Взгляд. Заметить Христа в творении

Образ Пастыря Доброго в виде юноши в античном хитоне с мягкими чертами лица, с овцой на плечах, который встречаешь повсюду (ставший знаменитым в мавзолее Галлы Плацидии в Равенне), приводил на память слова Псалма: Господь – Пастырь мой, и нет мне нужды, на пажитях щедрых пасет Он меня, к водопоям покоя ведет Он меня... (Пс. 22:1–2). Люди, погребавшие здесь своих близких, знали, что пажити начинались тотчас за этими стенами, за погребальными пеленами, за порогом мира видимого, где их ждал Христос. Ягненок на Его плечах был знаком христианской души, которую Он несет к водопоям покоя. Изображения Христа можно увидеть повсюду; вот Он касается рукой глаз слепорожденного, воскрешает Лазаря, умножает хлебы, претворяет воду в вино…

«Близкие останки ребенка таким победным уверением говорили, что нет смерти, нет печали и воздыхания, есть одна беспримесная, беспредельная радость» (В. Эрн, «Письма о христианском Риме»).

НАДЕЖДА КЛАДБИЩ

В те годы, когда пещеры за городом становились христианскими кладбищами, историческое присутствие Иисуса из Назарета было еще слишком близким (хотя две сотни лет для той веры, для той эпохи были уже далеким прошлым), но еще более близким, еще более духовно осязаемым было Его неминуемое возвращение в силе и славе. Эта сила «грядет скоро», чтобы воздвигнуть из земли усопших, начиная от первого человека Адама; эта слава станет спасением и судом, на который не придут лишь те, кто уже прославлен Господом. Вера, столь горячая в ту эпоху, снимала со смерти ее холод, тяжесть, проклятье. «Весь род человеческий воскреснет, – говорит Тертуллиан в „Апологии“, – каждый даст отчет, что хорошего и худого сделал он в этом мире; теперь перед ним неизмеримая вечность. Не будет ни смерти, ни повторяющегося воскресения; мы будем теми же, что и сейчас – вовсе не другими – всегда с Богом, слуги Божии, облеченные одеянием вечности».

«ВЕСНА НАШЕГО ТЕЛА»

В катакомбах постигаешь, до какой степени воскресение не было отвлеченной идеей, сухим предметом догматики, фанатического «верую, ибо абсурдно». Нет, оно было причастием некой реальности, превосходящей всякое разумение, и вместе с тем интимным, трепетным и по-своему домашним. В нем была своего рода славная, ликующая неизбежность, подобная той, что царит во всей природе. «Посмотри, как вся природа, утешая нас, говорит о будущем воскресении! – это слова другого апологета, Минуция Феликса. – Солнце заходит и появляется вновь, звезды закатываются и возвращаются, цветы умирают и оживают, деревья осыпаются и вновь зеленеют: семена погибают и всходит свежая зелень. Для тела эта жизнь то же, что зима для деревьев; под мнимой гибелью скрывается жизненная сила. Зачем торопишься, желая возрождения и возврата в самой середине зимы? Мы должны подождать весны и для тела».

ЕСТЕСТВЕННАЯ РЕЛИГИЯ

Прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших (1 Кор. 6:20). Но как прославлять? Верой душ, но и упованием тела. Ибо «мы ожидаем весны и для нашего тела», – говорит Минуций Феликс, древний апологет. «Бог, Который, как ты знаешь, есть Восстановитель всего, так же воскресит и плоть». Воскресит – значит чудным светом Своим созиждет заново. Весть о Солнце-Христе вовсе не относится к привычным метафорам; она – естественная религия, данная от рождения, от самого зачатия. И когда мы повторяем, что «душа человеческая по природе своей христианка», то имеем в виду прежде всего то, что вопреки суете, которой душа покорилась, и идеям, которым отдалась, она продолжает жить предчувствием Воскресения.

Православие и свобода

«Скажи им таинство свободы»

(Алексей Хомяков)

СВОБОДА – БЛИЗОСТЬ БОЖИЯ

Начало свободы есть радость, а радость есть доброта, которая заброшена в основу человеческого существования. Где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3:17), – сказано у Апостола, и где свобода, там и веяние Духа. Запри мы для Него дверь и вздумай «по собственной глупой воле пожить», – что мы большей частью и делаем, – как тут же оказываемся в неволе – «тесноте». Борьба со свободой, бегство от свободы есть образ жизни. Библия рассказывает о бегстве от свободы с первых же страниц. Человек в раю не выдержал свободы как близости Божией, как радостной доброты Божией. Он захотел быть еще свободней – чтобы выбирать между добром и злом. Это ему и было предоставлено: он был осужден свободно пройти свою историю с начала и до конца. Однако Дух Господень не оставил его, потому что, в конце концов, и Он был свободен, и Ему всегда есть дело до человека.

БОГ ИЩЕТ НАС