Взметайся, разум мой, в небесны дали

Нет боли, потому что боли нет.
Нет света, потому что свет повсюду.
В самом вопросе ты найдешь ответ,
Признав в Христе однажды вдруг Иуду.

Бог вездесущ, границ у Бога нет

В пределах зримого людского мира.
Через еврея он принёс Завет
И скрылся навсегда в дыму эфира.

Не плачь, Мария, сын твой не исчез.

Он среди нас, блуждающий в потёмках.
Его учение идёт вразрез
Со всем, что грешник совершает на задворках.

Война, убийство, ненависть и мрак

И лужи нечистот видны повсюду.
И толпы верящих людей в кабак
Бегут, напоминая мне Иуду.

Но вдруг блеснула свечка в темноте,

Найдя свой лик божественный в посуде.
В чадящей беспробудной духоте
Увидел я Христа в одном Иуде.

Приняв цветов контрастный душ…

Приняв цветов контрастный душ,
Вобрав в себя весь смысл нирваны,
Я с диким криком обезьяны
Несусь по полю, неуклюж.

И ветер брызжет мне в лицо

Горячим счастьем мирозданья.
Душа, немного обезьянья,
Плетёт мечтаний кружевцо.

Свободен я от всяких дум,

Отбросив все свои печали.
О, если вы меня узнали,
Мой чистый белоснежный шум!

Я сам в себе и мир во мне,

Седой, игривых слов проказник.
Внутри меня трепещет праздник,
Сгорая яростно в огне.

Я заслужил испить водицы…

Я заслужил испить водицы,
Внутри себя познав грааль.
Не смейтесь надо мной, девицы,
Читая ночью мне мораль.

Поэт — не тот, кто ищет рифмы.

Поэт — не тот, кто льёт слова,
Плетя сухие логарифмы,
Не познавая колдовства.

Стихи подобны каре свыше,

Они спускаются с небес
И сносят у поэтов крыши
В потоке бешеных чудес.

Обнажены мы перед Богом,

В нас кровь течёт из рифм и слов,
И мы шагаем по дорогам
Из ярких шёлковых стихов.

Я откажусь от дум греховных…

Я откажусь от дум греховных,
От мыслей тёмных, плутовских.
Вберу в себя весь мир огромный,
Светя копной волос седых.

И в этом мире витьеватом

Я стану Богом и рабом.
Не гением, не супостатом,
Не пациентом, не врачом.

Я солнце — рай повешу сверху,

В земле зарою сущий ад.
Создам я горы на потеху
И разобью повсюду сад.

Моря залью в пустые ниши,

Построю с чувством города.
Людей слеплю и дам им крыши —
И пусть живут они всегда.

А сам усядусь я в сторонке,

Чтоб не мешать моим здесь жить.
И стану наблюдать с галёрки,
Как дети учатся творить.

Журчит ручей, торопятся искринки…