Читаем Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939 полностью

К концу XIX — началу XX века врачи и связанные с медициной чиновники в России и других странах осознали необходимость в централизованном здравоохранении. Многие выступали за повышение роли государства. Во всем мире государственные здравоохранительные программы росли как грибы после дождя. Египетские чиновники начали относиться к физическому здоровью населения как к цели государственной политики и повысили роль государства в здравоохранении[256]. В ответ на эпидемию оспы в южной части Тихого океана в 1876 году был создан Новозеландский центральный совет по здоровью, а к 1901 году он вырос до Министерства здравоохранения. Несколько латиноамериканских государств учредили национальные департаменты здоровья и гигиены в составе своих министерств внутренних дел: Аргентина в 1880 году, Бразилия — в 1897-м, Чили — в 1918-м. Таиландские чиновники создали отдел общественного здоровья в составе МВД в 1918 году[257].

Первая мировая война привела к резкому увеличению числа проблем со здоровьем населения и вместе с тем к осознанию необходимости сохранить это здоровье ради военной мощи. В марте 1917 года британский кабинет военного времени издал меморандум о «срочной потребности в министерстве здравоохранения»[258]. В апреле 1918 года меморандум, составленным министром реконструкции К. Эддисоном, вновь сообщал о настоятельной потребности в централизованном правительственном департаменте здравоохранения и констатировал, что «без подобного министерства мы сражаемся разделенными силами против зла, угрожающего здоровью нации»[259]. В 1919 году под воздействием еще одного фактора, а именно всемирной эпидемии инфлюэнцы, британское правительство наконец учредило Министерство здравоохранения[260]. Аналогичные министерства были созданы в ряде других стран, что позволяло осуществлять координацию государственных программ здравоохранения в общенациональном масштабе. Во Франции, к примеру, первое Министерство здравоохранения было создано в 1920 году; это стало результатом возросшего в годы Первой мировой войны участия государства в вопросах здоровья и общественной гигиены[261]. Созванное в 1920 году Великое национальное собрание Турции в скором времени учредило Министерство здравоохранения[262]. Румынские врачи выступали за создание министерства здравоохранения, и оно было учреждено правительством Румынии в 1923 году[263].

В России предложение об организации централизованного управления здравоохранением в очередной раз прозвучало накануне Первой мировой войны. В 1910 году Г. Е. Рейн, глава Медицинского совета МВД, представил царю доклад, в котором заявлял, что эпидемии холеры и других болезней обошлись государству в тысячи жизней и привели к большим расходам, а также к ухудшению международного имиджа страны и утрате народного доверия. На последующих заседаниях комиссии по реформе Медицинского совета, где он председательствовал, Рейн говорил о том, как дорого обходятся эпидемии, и утверждал, что болезни ослабляют армию и государство. Доклад комиссии Рейна, опубликованный в 1912 году, указывал на необходимость создания могущественного министерства здравоохранения — в целях централизации государственного здравоохранения, ведения обширных медицинских исследований, стандартизации врачебных практик и просвещения населения по вопросам гигиены. Предложения Рейна встретили противодействие и не были немедленно осуществлены. Руководство МВД опасалось уступить часть своей власти другому министерству. А земские врачи, разделяя многие из идей Рейна, не доверяли самодержавию и сопротивлялись созданию единого министерства здравоохранения. Тем не менее как в правительственных структурах, так и за их пределами растущее число врачей, бактериологов и городских планировщиков увидели необходимость централизованного государственного управления здравоохранением. Впоследствии, когда подобное управление было введено, они его и возглавили[264].

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги