Читаем Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939 полностью

1. Деторождение — социальная функция женщин, и обязанность государства — поставить мать-труженицу в условия, облегчающие ей выполнение этой функции.

2. Воспитание матери-гражданки — долг государства.

4. Дети, как будущие граждане Советской Социалистической Республики, с первых же дней жизни являются предметом забот Социалистического Государства[643].


Данная новая ветвь бюрократии в большой степени опиралась на опыт дореволюционных специалистов, которые на протяжении долгих лет рекомендовали заняться детским здоровьем и получили при советской власти шанс осуществить свои идеи[644]. Первоочередной задачей Отдела охраны материнства и младенчества было снижение детской смертности в годы Гражданской войны. Вера Лебедева, первой возглавившая Отдел, в докладе 1918 года писала о «колоссальной убыли населения и борьбе за жизнь младенцев». Она добавляла, что в отличие от Германии, старающейся увеличить население ради укрепления своей военной мощи, советское государство стремится сохранить молодые жизни во имя производительного труда в будущем[645].

По окончании Гражданской войны Лебедева доложила, что Отдел (теперь составлявший часть Наркомата здравоохранения) будет заниматься не только матерями, поскольку для улучшения детского здоровья требуется работать со всеми группами населения. На протяжении 1920-х годов Отдел открыл сотни клиник для матерей и их детей, а к концу 1930-х внимание советских чиновников к родильным домам и детским больницам еще более повысилось[646]. В 1922 году советское руководство основало Государственный научный институт охраны материнства и младенчества. Научные исследования повлекли за собой стандартизацию: были составлены таблицы, в которых значился средний рост и вес новорожденных, и параметры реальных детей стали сравнивать с данными из этих таблиц, чтобы определить, нормального ли размера эти дети[647]. Подобный процесс проверки и классификации распространился и на детей постарше. Советские чиновники установили три категории «дефективных» детей: физически дефективные, умственно дефективные и морально дефективные. Основываясь на своих диагнозах, врачи предписывали соответствующее лечение — к примеру, отправляя «морально дефективных» детей в исправительные школы[648].

Как в Советском Союзе, так и в других странах мира в межвоенные годы твердо закрепился принцип государственного вмешательства в уход за детьми. Сформировались соответствующие учреждения, которые при помощи образовательных программ для молодых и потенциальных матерей насаждали нормы ухода за ребенком, его гигиены и питания. Правительственные чиновники самых разных стран, от Франции до Аргентины и Японии, выступали за научно обоснованное материнство и приказывали учить школьниц основам ухода за детьми[649]. В 1921 году в США был принят Акт Шеппарда — Таунера по защите материнства и младенчества, предоставивший федеральные гранты детским поликлиникам и медсестрам, которым надлежало посещать беременных женщин и молодых матерей[650]. В 1927 году египетское Управление общественного здравоохранения основало Секцию детского благополучия, проводившую занятия с матерями по уходу за детьми[651]. В Советском Союзе просветительская работа воплотилась в плакатах и журналах, объяснявших матерям всю важность кормления грудью, знакомивших их с правилами купания младенцев и с опасностью грязных игрушек или игрушек с острыми краями. Издавались книги о правильном уходе за ребенком, сообщавшие, какие продукты питания содержат витамины, и подчеркивавшие важность свежего воздуха, а также отмечавшие, что детская лень часто является следствием беспорядка и отсутствия чистоты в доме[652]. Кроме того, советские чиновники внедряли набор правил по уходу за детьми, проводя конкурсы здоровых младенцев, подражавшие аналогичным мероприятиям в Северной Америке (проходившим одновременно с выставками скота), и награждая знаками отличия самых здоровых детей[653].


Ил. 10. Советский плакат, на котором сравниваются уровни детской смертности в разных странах, 1923. «На сто родившихся умирает на первом году жизни в разных государствах». Из упомянутых здесь стран (это только европейские страны) СССР имеет наивысший уровень смертности — 20 (Плакат RU/SU 907. Poster Collection, Hoover Institution Archives)


Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги