Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

Словенский министр финансов, упустивший значимость вмешательства Вольфганга, продолжал, будто ничего не произошло:

– Единственное, что можно сделать сегодня – это твердо сказать Греции: соглашайтесь или уходите.

Представитель Мальты озабоченно отметил, что уступки, которые «Тройка» предлагает Греции, весьма скромные, и сам авторитет Еврогруппы оказывается под сомнением. Высказались еще несколько человек, но в целом, учитывая выступление Вольфганга и молчание Дейсселблума и Драги, наши оппоненты вели себя на удивление тихо.

Снова попросив слова, я обратился к Кристин Лагард и спросил, считает ли МВФ долг Греции приемлемым в рамках предлагаемого соглашения. Кристин долго увиливала от прямого ответа на вопрос, но в конце концов признала, что ситуацию с государственным долгом Греции «нужно проанализировать повторно». На мой взгляд, это означало, что проекту соглашения, который навязывала нам «Тройка», недоставало одобрения МВФ. Это соглашение было, по существу, невыполнимым. Вольфганг не просто не смог бы протолкнуть его через бундестаг – поддерживая это соглашение, он вдобавок нарушал внутренние руководящие принципы МВФ.

Кристин выглядела утомленной. Позже выяснилось, что прошлой ночью МВФ пришлось прервать подготовку свежего анализа приемлемости долга Греции. Без сомнения, причина заключалась в том, что, как сообщала «Нью-Йорк таймс», «на основании изучения цифр фонд вынужденно принял главный довод мистера Варуфакиса: Греция является банкротом и нуждается в облегчении долгового бремени, чтобы выжить»^[314]. Как я узнал чуть позднее, молчание представителей МВФ на заседании Еврогруппы 25 июня обернулось настоящим бунтом в штаб-квартире МВФ в Вашингтоне. Люди, которых я знал и которые работали в фонде, подтвердили, что «все дошло до критической точки», и положение Кристин пошатнулось.

Прежде чем Лагард закончила, вновь вмешался Вольфганг.

– Проект институтов для нас неприемлем, – сказал он. – Новых денег не будет… Мы не хотим продлевать нынешнее соглашение даже на месяц… Никакого нового финансирования, им придется полагаться на себя.

Несмотря на четко обозначенную позицию Вольфганга, Йерун продолжал давить на меня, призывая принять предложение институтов. Казалось, он вообще не слышал Шойбле. Признаться, я со злорадством в голосе спросил Дейсселблума: «Правильно ли я понимаю – либо мы соглашаемся с проектом институтов, либо нас вычеркивают? Как выразился словенский коллега, соглашаемся или уходим? Я уточняю, поскольку должен известить свое правительство».

Раздосадованный на вид, Йерун ответил, как обычно, уклончиво:

– Нам нужно заключить соглашение. Если вам угодно придерживаться подхода «все или ничего», второе тоже возможно. А можете просто сказать «да». Это тоже вариант, честное слово.

Потом – сообразив, похоже, что разговор пошел по кругу, – Йерун объявил короткий перерыв.

– Он попытается придумать какую-нибудь гадость, – сказал я Евклиду. Тот утвердительно кивнул.

В перерыве, когда я вернулся в зал, Вольфганг жестом пригласил меня подойти.

– Садитесь, – велел он, указывая на кресло своего заместителя. Наша беседа длилась двадцать пять минут. Дейсселблум не решался возобновлять заседание, пока мы с Вольфгангом разговариваем. Эта беседа стала прямым продолжением наших предыдущих разговоров.

Шойбле: Я сильно беспокоюсь.

Варуфакис: Я тоже.

Шойбле: Знаю. Европа больна.

Варуфакис: Это очевидно.

Шойбле: Не думаю, что мы здесь договоримся.

Варуфакис: Согласен. Но разве вы против?

Шойбле: Против. Мне нужно решение. Я не хочу договоренности, которая приведет к проблемам в будущем.

Варуфакис: Нас потому и избрали. Все эти «Меморандумы» и кредиты только усугубляют ситуацию. Они затягивают кризис, якобы устраняя его причины.

Шойбле: Да, знаю.

Варуфакис: Скажите, Вольфганг, на моем месте вы взялись бы вынести на обсуждение парламента предложение институтов? Повысить НДС на отели Самоса, Лесбоса, Коса и Хиоса до 23 %, когда в Турции, в двух шагах от моря, налог составляет 7 %? Туризм – наша единственная живая оставшаяся отрасль! Вы бы согласились?

Шойбле: Если вы уступите, вам придется отвечать перед избирателями.

Варуфакис: Потому я и не уступаю.

Шойбле: Правильно. Убедите своего премьер-министра в том, о чем мы говорили в прошлый раз.

Варуфакис: Поздно, Вольфганг. Не стоит меня об этом просить. Не только потому, что я считаю такой шаг сомнительным решением, но потому, прежде всего, что у вас нет полномочий на подобные действия.

Я, конечно, имел в виду тот факт, что канцлер Меркель недвусмысленно отвергла идею Вольфганга о «тайм-ауте» для Греции, о временном выходе из еврозоны.