Who's Afraid of Gender?

Иногда обращение антигендерных сторонников к биологическим фактам сочетается с призывом вернуться к здравому смыслу. Время от времени раздается стук по столу, сопровождаемый настойчивым повторением утверждения о чисто биологических различиях, как будто стук и повторение делают его таковым. Стук - это способ конструирования факта посредством повторяющегося упражнения, возможно, даже операция жестикуляционной перформативности. Попытка отделить биологическое тело от окружающей среды предполагает, что окружающая среда не находится уже в теле, не является частью его формирования. Если "окружающая среда" понимается как окружающая внешняя реальность, отделенная и дистанцированная от биологического "я", то никакой отчет о развитии или формировании этого биологического "я" действительно невозможен. Этот мир социальной и экономической инфраструктуры и жизненных процессов - тот, в котором биологическое тело живет, остается живым. Это мир, в котором жизнь уже связана с социальными и экономическими институтами, связанными с другими формами жизни. Действительно, биологическое тело живет только в той мере, в какой оно связано с другими формами жизни и целым рядом социальных систем и сил. Эти взаимодействия являются формирующими и, в идеале, поддерживающими. Тело не "было" бы тем, что оно есть, если бы эти связи не оставались живыми, если бы не было этих связанных с ним жизней, что означает, что жизнь тела уже и постоянно связана с другими живыми формами. Это формирующее взаимодействие более точно описывает то, чем "является" тело, то есть его рост и способ становления, а также его конституирующую реляционность.

Под последней фразой я имею в виду только "отношения, без которых тело вообще не может существовать". Для того чтобы жить, необходимо постоянно принимать внешнее, поэтому политика еды, воды, воздуха и убежища имеет решающее значение для жизни, для того чтобы жить дальше и жить хорошо. Благодаря своей пористости тело пропускает внешний мир, чтобы выжить, и когда его границы полностью закрыты от того, что находится снаружи, оно не выдерживает. Оно не может дышать или есть; оно не может изгнать то, что ему больше не нужно. Таким образом, бессмысленно думать о теле как об ограниченной сущности, которая несет в себе пол как простой атрибут. Если и тело, и пол понимаются как реляционные, то социальное окутывает и входит в нас задолго до того, как мы вступаем в какие-либо осознанные отношения с социальным. Мы как бы с самого начала находимся вне себя, в руках других, подвергаемся воздействию таких элементов, как воздух, питание и кров, и все эти внешние факторы становятся частью биологической жизни - впитываются, вдыхаются, включаются, воспроизводят клетки, а иногда и повреждают их. Если мы заботимся об искоренении экологических токсинов и экологического расизма, то мы знаем, что именно на уровне частицы, проходящей между внешним миром и телом, вопросы жизни и смерти выходят на первый план. В результате бессмысленно думать о теле как о том, что оно здесь, а окружающая среда - там, а затем спрашивать, как эти две частицы соединяются. Мы должны начать со сцены взаимодействия, взаимозависимости и взаимной проницаемости, а затем спросить, как идея первичного онтологического разделения между телом и миром стала восприниматься как "здравый смысл" в некоторых частях западного мира. Живое тело живо только в силу поддержания отношений, поэтому, когда мы думаем о теле или гендерном воплощении, мы всегда говорим и об этих отношениях. Действительно, если на нас не действуют каким-то образом, если мы не принимаем внешний мир и не находим в нем места, у нас мало шансов жить дальше.

Таким образом, "окружающая среда" - это не просто "там", на расстоянии от нашего тела. Мы вбираем в себя эту среду по мере того, как она вбирает нас, и эта среда коренным образом изменяется в результате вмешательства человека и его добычи, а изменение климата - яркое свидетельство того, как это вмешательство может стать разрушительным. Никто из нас не может сформироваться без определенного вмешательства, и эти внешние воздействия становятся условиями нашего появления; они становятся частью того, кто мы есть, неотъемлемой частью наших форм становления, которые не следуют по единой траектории.