Who's Afraid of Gender?

Этот призыв к возвращению к здравому смыслу со стороны гендерно-критических феминисток оказывается не таким критичным и разумным, каким должен быть. Фобическая сосредоточенность на пенисе, лишающая здравого смысла, является примером, о котором мы уже говорили. В этих описаниях орган - не просто придаток, а инструмент нападения. Такое приписывание опасной силы вполне может основываться на ужасном опыте изнасилования и нападения, однако это не является достаточным основанием для обобщений. Такие обобщения, когда они все же происходят, как правило, являются фантасмагорическими проекциями, основанными на обобщении рассказа от первого лица на всех женщин и на подражании всем людям с пенисами по образцу насильника. Фобическое или паническое отношение к "пенису" как таковому отделяет орган от человека и от всего жизненного мира, в котором он имеет смысл. Последующее приписывание опасности трансженщинам, у которых есть пенисы, основывается на фобическом переносе этого органа - который, кстати, часто бывает вялым, который иногда вполне сознательно выводится трансфемининками из игры, который иногда является источником удовольствия для всех участников сцены без угрозы причинения вреда, а иногда - источником пассивного удовольствия для того, кто его носит. Итак, с одной стороны, реализм или здравый смысл говорит нам, что существует два пола и что их можно однозначно идентифицировать по органам, но с другой стороны, оказывается, что описания, основанные на здравом смысле, часто уходят в призрачные зоны, следуя синтаксису, который принадлежит скорее снам и фантазиям, чем аргументам и последовательным демонстрациям. По-видимому, именно эти органы могут быть местами интенсивного фантазматического инвестирования, ввергая некоторых из нас в зоны нереальности почти сразу же, как только мы приближаемся к ним. Подобные ассоциации возникают не в рассказах о желанных и нежеланных сексуальных контактах, а в различных "здравых" описаниях фактов секса.

Аргумент о том, что "гендерная теория" отрицает науку, не учитывает важную работу в науке о гендере, в основном проделанную феминистскими учеными. Транс-исключающие феминистки склонны повторять утверждение, что оспаривание биологического детерминизма не должно приводить к опровержению биологии. Я согласен. То, что называется гендерной теорией, на самом деле утверждает это уже некоторое время. Если, например, перейти от детерминистской модели к интерактивной, как это уже давно делают Энн Фаусто-Стерлинг и другие ученые, то окажется, что то, что мы называем нашей биологией, всегда взаимодействует с социальными и экологическими силами и что мы не можем думать о биологических фактах вне этого взаимодействия. 4 Не похоже, что биологические причины поступают из одного источника и по определенному каналу, в то время как социальные детерминанты поступают из другого места, чтобы встретиться в каком-то третьем месте под названием тело. Биологические и социальные силы вместе взаимодействуют в воплощенной жизни. Развитие, или формирование, организма предполагает, что биологическое требует активизации социального, а социальное требует биологического, чтобы произвести свои эффекты. Одно не может действовать как формирующая сила без другого.

Этот момент можно упростить, рассмотрев, как тело формируется под воздействием видов потребляемой пищи, которые, в свою очередь, зависят от того, какие виды продуктов производятся и доступны. Социальная и экономическая инфраструктура питания, включая цепочки поставок и неравномерное распределение, населяет материальность тел, в которых мы живем. Как должно быть очевидно, питание влияет на рост и плотность наших костей, состав крови и уровень смертности. Питание может быть одним из мест, где совместное конструирование материальной и социальной жизни наиболее очевидно. Но другим примером может служить влияние чистого или загрязненного воздуха на организм, сама его способность дышать. Как отмечалось выше, "репродуктивные способности" не всегда можно предполагать, и некоторые из них должны быть активированы, чтобы произошло воспроизводство. Одна из нескольких причин, по которым мы не можем считать, что женщины определяются их репродуктивной способностью, заключается в том, что не все люди, живущие в данной категории, обладают этой способностью или вынуждены ее использовать. Как среда, так и желание уже работают над созданием и снятием потенциала. Иногда "способность" активируется только при технологическом вмешательстве, и тогда ее зарождение можно понимать как появление более чем одного агента, сложное взаимодействие человеческих и технологических сил. Модель совместного конструирования вступает в игру и здесь. В любом случае, не стоит полагать, что "естественная" способность действительно существует, и зачастую такое предположение оказывается жестоким.