XX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной

«Многие из несистемной оппозиции попытаются провести параллели между 1917 годом и нынешним временем, чтобы заявить, что и сейчас может произойти подобная революция», — предостерег председатель комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Озеров. «По замыслу „оранжевых“ политтехнологов, число „2017“ должно ассоциироваться с революцией и применяться в качестве политического маркера, способствующего расколу социума. Поэтому не исключены исторические фальсификации и провокационные интерпретации этапов истории», — предупредил автор одиозного пакета антитеррористических законов, вступивших в силу 20 июля 2016 года, которые, в частности, ввели уголовное преследование за недоносительство и позволили судить подростков, достигших 14-летнего возраста[1407].

Еще раньше, в мае 2015 года, министр культуры Владимир Мединский (2012–2020) на круглом столе Российского военно-исторического общества «100 лет Великой российской революции: осмысление во имя консолидации» сформулировал «тезисы платформы национального примирения», связанные с предстоящим юбилеем. По мнению министра, примирение возможно через «признание преемственности исторического развития от Российской империи через СССР к современной Российской Федерации»; «осознание трагизма общественного раскола»; «осуждение идеологии революционного террора» и «понимание ошибочности ставки на помощь зарубежных „союзников“ во внутриполитической борьбе»[1408].

Таким образом, с точки зрения государственной власти, 100‐летие революции 1917 года не предполагало осмысления ее причин и последствий. Этот юбилей был использован исключительно для стабилизации и легитимации режима.

Вполне осознавая высокий потенциал истории в деле консолидации населения, Кремль неустанно и настойчиво требует «правильного» отношения к прошлому. Стратегия государственной культурной политики до 2030 года, утвержденная правительством в марте 2016 года, относит к «наиболее опасным для будущего РФ возможным проявлениям гуманитарного кризиса» «деформацию исторической памяти, негативную оценку значительных периодов отечественной истории, распространение ложного представления об исторической отсталости России»[1409]. Согласно российской Доктрине информационной безопасности, утвержденной указом президента в декабре 2016 года, необходима «нейтрализация информационно-психологического воздействия, в том числе направленного на подрыв исторических основ и патриотических традиций, связанных с защитой Отечества»[1410].

Первые системные попытки контролировать культурное пространство под предлогом защиты национальной истории были предприняты государством намного раньше. В утвержденной в 2008 году Концепции внешней политики одной из ключевых задач Российского государства провозглашалось противодействие «попыткам переписать историю и использовать ее в целях нагнетания конфронтации и реваншизма в мировой политике, подвергнуть ревизии итоги Второй мировой войны»[1411]. В мае 2009 года специальным указом президента (в тот момент этот пост занимал Дмитрий Медведев) была учреждена Комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. Комиссия была создана для расследования и борьбы с так называемыми фальсифицированными версиями истории, которые будто бы наносят ущерб «международному престижу» России, чтобы «защитить Россию от фальсификаторов истории и тех, кто отрицал бы советский вклад в победу во Второй мировой войне»[1412]. Комиссия стала ответом российских властей на якобы «недружественную» политику памяти западных, и прежде всего балтийских, стран (одним из триггеров стал перенос памятника советскому воину-освободителю из центра Таллина на городское военное мемориальное кладбище в апреле 2007 года)[1413].

Постоянно твердя о недопустимости фальсификации истории, власть сама активно занимается мифотворчеством, не брезгуя при этом фактическим подлогом, как, например, в случае с легендой о 28 панфиловцах. История о героях, якобы отстоявших Москву зимой 1941 года, разоблаченная еще в 1948 году Главной военной прокуратурой СССР, снова ревниво оберегается от развенчания и намеренно сакрализуется[1414]. В марте 2016 года был отправлен в отставку директор Государственного архива РФ Сергей Мироненко, незадолго до этого назвавший историю о подвиге 28 панфиловцев мифом. Осенью того же года министр культуры Мединский заявил, что 28 панфиловцев — это «святая легенда, к которой просто нельзя прикасаться, а люди, которые это делают, мрази конченые»[1415].