XX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной

Мединский является еще и главой Российского военно-исторического общества (РВИО), основанного в конце 2012 года указом президента Путина «в целях содействия изучению отечественной военной истории и противодействия попыткам ее искажения, обеспечения популяризации достижений военно-исторической науки, воспитания патриотизма и поднятия престижа военной службы»[1416]. Реализуя государственную политику в области культуры, РВИО участвует в создании памятников, музеев, книг (в том числе истории Крыма и «Новороссии»), финансирует и продюсирует фильмы историко-патриотической тематики (одним из них стал фильм «28 панфиловцев», снятый режиссером Андреем Шальопой в 2016 году)[1417].

За другими легендами и мифами, продуцируемыми властью, скрывается желание подменить историческую память, переложить ответственность за советские преступления на другие страны. Так, в 2017 году в мемориальном комплексе на месте массовых расстрелов польских офицеров, проводившихся органами НКВД в 1940 году в Катыни (правда об этом десятилетиями скрывалась), были размещены информационные стенды со сведениями о красноармейцах, погибших в польском плену в 1919–1922 годах, хотя к Катынскому лесу эти факты не имеют никакого отношения. Через подобный «перехват» повестки у мемориального комплекса, чтущего память убитых по приказу Сталина поляков, вина за конкретное преступление размывается и релятивизируется. Как подчеркивает глава польской комиссии общества «Мемориал» историк Александр Гурьянов, «это еще одна манипуляция — с целью отвлечь внимание посетителей катынского мемориала от его главного назначения: увековечения памяти жертв сталинского террора, навязать образ Польши как неизменно враждебной нам страны и этим подтолкнуть к оправданию расстрела польских военнопленных»[1418].

Другим примером «захвата» повестки и переноса ответственности стали раскопки, начатые РВИО в августе 2018 года в карельском урочище Сандармох — месте массовых захоронений жертв советского террора. Заявленной целью раскопок стал поиск якобы расстрелянных там финнами в годы Второй мировой войны советских военнопленных (никаких документальных подтверждений тому, что в Сандармохе подобные расстрелы военнопленных производились, не существует). Эти раскопки совпали с повторным арестом карельского историка Юрия Дмитриева, открывшего место расстрела в Сандармохе и создавшего там мемориал жертвам сталинского террора[1419]. Для многих наблюдателей и гражданских активистов очевидно, что преследование Дмитриева вызвано местью за его упорную деятельность по сбору имен репрессированных и их палачей и что раскопки РВИО — это попытка переформатировать мемориальный комплекс, привлекший в последние годы, благодаря усилиям карельского историка, нежелательное для властей общественное внимание[1420].

В то же время российские власти все ревнивее оберегают информацию о лицах, причастных к массовому террору. Так, в июле и октябре 2019 года сотрудники «Мемориала» дважды обращались в Генеральную прокуратуру с просьбой предоставить им информацию об одиннадцати прокурорах, входивших в 1930‐е годы в состав «троек» НКВД, но получили отказ. При обжаловании отказа «Мемориал» столкнулся с противодействием судебной системы: суды первой и апелляционной инстанций становились на сторону Генпрокуратуры, обосновывая это законом «О персональных данных» (как заявил судья Мосгорсуда, прокуроры «не подписывали соглашение об обработке персональных данных»)[1421]. Также отклонен был иск «Мемориала» к Управлению ФСБ Республики Карелии, отказавшемуся предоставить истцу копии протоколов «троек» НКВД Карельской АССР[1422].

Одновременно исследователи, пытающиеся установить личности участвовавших в репрессиях сотрудников органов госбезопасности, испытывают на себе постоянное давление: как правило, их обвиняют в разглашении персональных данных. После того как в ноябре 2016 года «Мемориал» опубликовал список кад­ровых сотрудников НКВД «Кадровый состав органов государственной безопасности СССР. 1935−1939», составленный историком Андреем Жуковым, анонимные звонки и угрозы начали поступать в том числе историку Юрию Дмитриеву[1423]. А организатор проекта «Расследование Карагодина» Денис Карагодин, стремящийся установить обстоятельства бессудной казни собственного прадеда в 1938 году, в марте 2021 года рассказал о повторной попытке привлечь его к уголовной и административной ответственности, а его сайт «признать „оператором персональных данных“, распространяющим клевету о сотрудниках НКВД СССР», за «сбор и обработку персональных данных, клевету, шпионаж, разглашение гостайны и нарушение неприкосновенности частной жизни сотрудников НКВД СССР»[1424].