You love me anyway (SORORATE) (СИ)

— Я говорил с очевидцами, и все они утверждают, что видели тебя позапрошлой ночью в Бирмингеме. Не пытайся убедить меня в обратном, это был ты, твой автомобиль с номерами «OU 8712». — он кивком указал на окно, из которого виднелся тот самый автомобиль, чтобы уверовать Алфи в невозможном. Соломонс внимательно слушал Томаса с поджатыми губами, просчитывая, кто мог его так крупно подставить, помимо мальчишки Сабини, переводя взор на Исмаила.

— Если бы ты, Томми, только мог представить себе, где я был в ту ночь…

— Ты был в доме Майкла и позволил себе коснуться Джины! — Шелби указал за спину, и девушка подбежала к нему, пытаясь то ли остановить Томаса, то ли что-то сказать, но он не слышал её. — Ты пересёк грань, Алфи!

Соломонс нахмурился:

— Чего, блять?

— Ты пересёк гнусную грань, коснувшись женщины!

— Грань?!

Томас закричал во всё горло:

— Ты нарушил чёртово правило не трогать женщин!

Алфи шумно втянул носом воздух, разводя плечами.

— Будь я проклят, если бы поступил так, но, к слову, какая ей уже нахуй разница, — Алфи указал на Джину, что пыталась успокоить Тома, тростью, — Если её уже вспахали вдоль, блять, и поперёк!

Томас взбесился, давление подскочило, кровь ударила в голову и всплеск адреналина напустил пелену безумия, заставив его, не вдумавшись в слова, вцепиться в Алфи и уронить его на пол, как тяжёлый дубовый шкаф, с нудным грохотом. Том смертельной хваткой машины для убийств вцепился в горло Альфреда и начал сдавливать, пока Джина пыталась оттащить его от невиновного мужчины, взвизгивая от взведённого револьвера Исмаила. Молодой человек забегал глазами по лицам борющихся мужчин и понял: если Алфи выиграет схватку и будет дышать, то дышать перестанет он, потому что тот узнает кровавую правду. Исмаил зажмурился и надавил на курок влажным от пота пальцем. Звонкий разрыв выстрела разбил пространство гостиной, и всплеск шипящей крови ударил в старый камин, раскрашивая угли алым цветом. Томас и Алфи на мгновение отвлеклись друг от друга, осматривая лежащее на сером ковре тело молодого мужчины, выбравшего самоуничтожение, а не мучительную смерть в стиле еврейского гангстера. Исмаил видел множество изощрённых пыток, производимых Алфи, и, всегда представляя себя на месте жертв, считал, что лучше бы на их месте он умер сразу, чем мучился часами, а порой — сутками.

— Ёб твою, Томми! — прохрипел Алфи, сталкивая с себя Шелби в объятия Джины. — Да ёбаный ты нахуй! — поднимаясь на ноги с тяжёлым ревом медведя, волочась с Божьей помощью и клюкой, — Что за ебань ты устроил?

Выпрямившись, он пошёл бесстрашным напором на Томаса, несмотря на палящее в его сердце дуло оружия.

— Что с тобой, блять, такое? Ты совсем уже озверел?

Томас разразился:

— Да, озверел! — рычал он в ухо бедной Джине, стоящей между мужчинами и не оставляющей попыток разнять их, отталкивая её в сторону.

Алфи рвался к Томасу, чтобы заглянуть в его обезумевшие глаза, в свою очередь предусмотрительно спихивая Джину в плечо.

— Этот мудак заслужил смерти, Джина! — твердил своё Том в лицо девушке.

— Ты сам себе это надумал! Сам! — гавкал Альфред, — Ну ебать!

— Это не он! Это был не он! — Джина схватила Томаса за подбородок. — Пойми ты уже!

Том сделал глубокий вдох, наблюдая за Алфи, что ходил по кругу, не оставляя надежд отдышаться.

— Обоснуй свой гнев или пристрели меня нахуй, Томми! Давай же! Будь большим мальчиком, отключи эмоции и включи свою бесноватую башку!

Лицо Алфи было свирепым и красным от злости, мышцы шеи напряглись от силы, с которой правда вылетала из его уст.

— Думаешь, я твою девку попользовал, а?! Думаешь, я над ней надругался?! Нахуй мне сдались эти доисторические, детские, блять, методы добиться своего?! — шипел Алфи до посинения вен, — Ты, как и я, рвал зубами, перегрызал глотки, отрезал головы, вспарывал, разделывал и подавал ебучих людишек как закуску к ссаному пиву! А теперь ты смотришь на меня и думаешь, что после стольких лет в этом бизнесе я стану хвататься за пизду, которая не имеет никакого веса в нашем мире?!

Алфи передохнул, встряхивая головой.

— Ты стоишь тут, с какой-то неведомой поеботой в черепушке, и втираешь мне, что я перешёл грань, обвиняешь меня в самом низшем преступлении бандитского мира.

Соломонс схватил Джину за грудки платья и мягко притянул к себе, всматриваясь в её заплаканное лицо, карие глаза и взъерошенные, небрежные светлые локоны некогда аккуратной прически.

— Посмотри на меня хорошенько, дорогуша, — Алфи приблизился вплотную к губам Джины, и она почувствовала его солёное дыхание, — Спроси себя, так ли я пах, так ли я выглядел, так ли я смотрел на тебя?

Джина почувствовала от Алфи знакомый шлейф духов, который тут же вызвал в её душе бурю страха, но его смесь и оттенок были иными, смешанными с другим мужским телом. Она разглядела чужое лицо, чужие глаза, чужие губы, общим остался только говор.

— Нет.

Алфи отпустил девушку и перевёл взгляд на Томаса.