You raped my heart (СИ)

Наверное, это все Эрик. В каждом ее движении, в том, как она смазанной молнией бросается к охраннику, так быстро, что мужчина торопеет. Удар приходится куда-то в горло противника, так, что он делает несколько шагов назад, сгибается пополам, а она бьет коленом в самое лицо. Конечно, Кристина глупа, фатально героична. Конечно, ее ловят, скручивают руки, а она истерично бьет. Дуло автомата упирается ей в висок. Холодное такое, вжимается в ее кожу, след оставляет. На пол летят стеклянные колбы — бьются на осколки, мнется бумага под двумя сцепленными телами, под этими молотящими руками, какая-то канцелярия. Все на пол. С таким грохотом, что Кристине кажется, что проснется вся фракция. Девушка пытается отбиваться, извивается как змея.

— Не дергайся, сука, а то мозги твои по столу размажу.

И она замирает, возможно, лишь сейчас осознавая, в каком положении оказывается. Дуло автомата, упирающееся в ее голову, колотящееся сердце в самой груди, чужое грузное тело, давящее на нее всем весом, хруст шариковых ручек под затылком, их острые стержни, впивающийся в спину, разломанная клавиатура персонального компьютера на полу. Кристина дышит шумно. Вдох. Выдох. И снова. Вдох. Выдох. Это как игра в кошки мышки. Только со смертью. С войной. И хрипы из горла.

— Мэттьюс будет рада, что попалась Бесстрашная. Да еще в лаборатории. Вставай. И не рыпайся.

Кристина не знает, как охранник понял, из какой она фракции. Татуировки, наверное, черными кляксами застывшие на ее коже в ярком свете фонарика. Кристина лишь знает, что надо действовать быстро. Если она хочет жить, само собой. Иного выхода у нее нет. Бесстрашие научило ее кое-чему. Может, не миру, а гнили, но уже совершенно точно эта фракция научила ее драться. С остервенением, на которое способна ее хрупкая фигура, с какой-то затаенной яростью. Девушка хватает шариковую ручку быстро. Пластиковый футляр прозрачный, стержень с синей пастой. И в самый глаз острием. Ручка входит в глазное яблоко с хлюпающим звуком. По пальцам Кристины тут же начинает бежать какая-то жижа. Девушка руку отдергивает. Охранник вопит. Автомат с грохотом падает куда-то на пол. Мужчина прижимает обе руки к лицу, и ладони его тут же становятся багряными от крови. Кристина не думает долго. Она хватает со стола вторую ручку и всаживает ее в шею охраннику, прямо в одну из артерий. Кровь заливает Кристине лицо и одежду. Сердце колотится о стенки грудной клетки с огромной силой. Все перед глазами плывет, путается. И кровь на полу, и затихающий мужчина, и вся эта багряная жижа, булькающая у его рта, и автомат, заряженный патронами, и мигающие красные глаза видеокамер. Мир превращается в одну сплошную какофонию. А в голове гудит.

Кристина медленно оседает на пол, силясь осознать.

Она убила.

Убила человека.

Она хотела убить. Она желала убить. И она это сделала.

Кристина никогда раньше не убивала.

Теперь Кристина — убийца.

========== Глава 37 ==========

После инициации их селят в гораздо более свободные и просторные спальни. Потолки тут выше, и стены не столь скучны, матрацы в кроватях не выпирают острыми пружинами, и девчонок и мальчишек разделяют. Последнее особенно нравится Кристине. Она не обладает ложной скромностью, не краснеет, чуть что, но ей не нравится эта абсолютная вседозволенность разглядывания, которая неизменно сопровождает всех в одной единственной общей спальне. В том, чтобы быть полноправной Бесстрашной, масса плюсов. И Кристина ими пользуется. Это и сумасбродные поступки вроде катания с крыши, за которые тебя лишь одобрительно хлопают по плечу, и некоторое назидательное отношение к желторотым юнцам, всем этим несмышленым неофитам, которые вдруг решили стать частью фракции огня. Кристина как-то забывает о том, что сама еще месяцы назад была таковой. Подобные вещи быстро стираются из памяти. Нравится наслаждаться властью, возможностями, собственной силой. У Кристины хорошее настроение, смех в глотке и полное неведение о будущем, которое нависает сгущающимися, словно чернила, тучами.

А еще тренировки неофитов и инициируемых отличаются от тренировок настоящих Бесстрашных. Девушка называет себя наивной. Она ведь полагала, что будет легче, не так изнуряюще, не столь на износ. Ошибалась. Совершенно бесстыдно и глупо ошибалась. Тренировки полноправных членов фракции Бесстрашие, солдат — это такие игры в кошки-мышки с собственной выносливостью и моральной силой. У Кристины болит все тело, и ладони дрожат от перенапряжения — это мышцы в руках вибрируют, колотит их мелкой судорогой. Девушка вдыхает и выдыхает. Вот так. Рукопашный бой — не ее. Зато она хороша в стрельбе, чертовски, просто до одури хороша в стрельбе. Трис смотрит на нее с легкой завистью, стреляет и снова мажет мимо мишени.

— Мазила, — смеется Юрай.

Трис корчит рожу, закатывает глаза и утыкается лбом в плечо Кристины. Подруга приобнимает Приор, похлопывает ладонью по спине.

— Не все у всех получается. Я вон совсем не умею драться.

— Я тоже, — стонет Трис, швыряет автомат на железный стол, — я устала. Чертовски устала. Адовая фракция.