Z — значит Зомби

Пелагея только мотнула готовой, словно муху отгоняла, хотя какие сейчас мухи.

— Тетя Поль, а правду говорят…

Федор внезапно остановился, скинул винтовку с плеча. Семен сделал знак «стоять» и остальным. Если Рябов взялся за винтовку, вряд ли поблизости мертвяки. Тех бы Семен и сам услышал. Значит, либо зверье какое, либо вражьи засланцы. Булгарские сепаратисты, хоть и придавили их, все ж совершали набеги на верные императору селения. Оголодавшие дезертиры из полков, замирявших мордву и эрзян. А то и самые настоящие шпионы, с воздуха заброшенные. Семен таких не видал, но из центра передавали — ловят таких иногда по лесам.

Группа была наготове, даже Сашка заткнулся и под руку не лез.

Чужаки двигались тихо, сторожко, но патрульные привыкли к темноте, и Семен мог их разглядеть. Пятеро… нет, шестеро… Телогрейки хорошие, надо бы взять… не похоже, что дезертиры. Наверное, все-таки булгары. Бригада «Акбарс», а по-нормальному так «белая кошка». Вообще-то Семен тех булгар в деле не видал, он и кошек-то сто лет не видал. Но то, что не мирные туземцы, сразу видно. У них же ружья у всех, даже в крепости такой роскоши не позволено. Нет, вчетвером с одной винтовкой против этих не справиться. Затаиться и уходить спешно, чтоб успеть к своим…

В тот же миг он услышал, как хрустят ветки. Еще кто-то продирался сквозь лес.

Прошли те времена, когда мертвяки атаковали большими ордами. Возрожденная империя не зря кормила свою армию. Поскольку зараза вспыхивала то здесь, то там, мертвяки могли оказаться в окрестностях крепости в любое время. Заразился кто-то в деревне, прибить вовремя не успели, отогнали только, и вот бродят оголодавшие. Разве что перед зимой в стаи сбиваются… Оттого и говорят — осеннее обострение.

Будь оно все проклято. С самого начала этот патруль по сердцу не пришелся. Мало того, что бабу и мальчишку навязали, так теперь между мертвяками и булгарами оказались.

А ведь могло быть и наоборот. Очень даже могло.

Семен оглянулся на Пелагею. Одними губами произнес: «Ступай, шумни там». Она кивнула и скрылась в темноте.

Не могут, говорите, мертвяки, чуять? Но вот на шум они идут, на живой шум. А если подпалить тех булгар из огнемета, не обязательно убивать, а так, чтоб они стрелять начали, еще как набегут. Их выстрелы не пугают, боль им нипочем, мертвяки же.

Он сделал остальным знак затаиться и стал ждать.

Та же ночь, в крепости

— Мама, Васька уснул.

— Ну и пусть себе спит. Караулить — так от него толку пока нет.

Ольга Аристова, супруга ушедшего в патруль Семена, и старшие дети его, Степан и Машка, не будут спать в эту ночь. И не от тревоги за мужа и отца. Хотя из-за нее тоже. Но есть у них причина поважнее.

Семья из пяти человек занимала трехкомнатную квартиру. Могли бы занять и большую, места в крепости сейчас хватало. Но, во-первых, большую труднее было протопить, а это в период, когда о центральном отоплении стоило забыть, многое значило. А во-вторых… они и не спали из-за этого «во-вторых».

Все, кто сражались за крепость при набегах мертвяков и дезертиров, все уходившие в патруль могли не опасаться за своих близких, если они сложат головы в бою. Вдов и сирот крепость брала на довольствие, никто не мог посягать на их жилплощадь и пайки — за это следовало наказание вплоть до сметной казни. О нет, погибшие могли спокойно спать в земле сырой — или беспокойно бегать мертвяками, если заразятся. Но вот те, кто в патруле… это особь статья.

Давно, когда район только стал превращаться в крепость и стало ясно, что прежние законы рухнули, никакой прописки в природе не существует и платить за жилье не надо, стихийно пошло то, что ранее называлось «самозахват». Все, кого не устраивало их прежнее жилье, стремились занять побольше и получше. А так как желающих было много, количество же престижных квартир в таком районе, как Многопущенский, ограничено, это приводило к жестоким схваткам, уносившим жизни наиболее здоровых и боеспособных. Запретить самозахват было невозможно, приходилось его как-то регулировать. И тогдашнее руководство приняло следующее положение в уставе крепости.

Жители крепости имеют право на попытку захвата жилья, если кормилец отсутствует.

Семья хозяина имеет право на самооборону.

Вернувшийся хозяин имеет право осуществить суд над нападавшими, как сочтет нужным.

Эти правила помогли ввести количество захватов в приемлемые рамки, да и потребность в жилье перестала стоять остро. Но все-таки, даже по прошествии многих лет, нападения не прекратились. Коменданты подумывали, чтоб отменить эти пункты в уставе, но так и не решились. Потому что это была традиция, родившаяся непосредственно в Многопущенске, а традиции надо уважать, иначе и жизни никакой не будет. Это во-первых. Во-вторых, оно как бы уравновешивало собою положение о том, что на жилье, где семья лишилась кормильца, никто нападать не будет. Отменишь одно — где гарантия, что не отменится и другое, эдак никого потом в патруль не выставишь.