За буйки (сборник)

Однажды сырым февральским днём (с привычно серого неба сыпал мокрый снежок, но утром – впервые за зиму! – тонко и вовсе не робко исходили писком какие-то птахи, продолжительно и призывно: то был недвусмысленный глас весны) Елисей собрался на работу.

Он вышел на лестничную площадку, вдохнул в себя тёплый воздух (горько?) – и тут же насторожился. Внимание его привлёк не свежий запах духов, а звуки, доносившиеся из квартиры Золотой Рыбки. Оказывается, он всегда прислушивался и к звукам, но, кроме слабого стенанья саксофона, мучившего репертуар Битлов, ничего другого он никогда не слышал: толстые стены надёжно хранили тайны хозяев.

В этот раз было иначе. Тупой стук сопровождал энергичную возню, напоминавшую драку. Елисей замер. Ему почудился сдавленный стон. Вновь борьба. Какие-то удары. Опять придушенный вопль. Потом всё стихло.

Звуковой образ драки стоял в ушах. Елисей в нерешительности потоптался возле своей двери.

В этот момент внизу раздались шаги по лестнице (в доме старой конструкции лифт был не предусмотрен). Вскоре показалась шапочка с помпоном бодро марширующей Маруси. В её руках был футляр от флейты.

– Здравствуйте, дядя Владислав, – сказала она, беспричинно улыбаясь.

– Привет джазбэнду, – тихо ответил он.

Она уже приготовила ключи, чтобы отпереть дверь.

– Подожди, Руся, – он обратился к ней так, как это обычно делала мать.

Она удивлённо вскинула на него глаза. Он поманил её указательным пальцем. Она подошла.

– У вас дома кто-нибудь есть?

– Да вроде никого, мама на работе. А что случилось?

– Мне показалось… Глупость, конечно… Там что-то не так. Руся, ты открой дверь, но не закрывай её, а я постою рядом. Войдёшь, убедишься, что всё в порядке, потом вернёшься и закроешь за собой дверь.

Во взгляде Руси появилась недоверчивость. Елисей неожиданно проявил напористость:

– Руся, ты должна мне верить. Я ведь знаю тебя с пелёнок, ты была белобрысым мальком. Я только что слышал крики из вашей квартиры. Ну, хочешь, я Марту позову?

Она, ни слова не говоря, подошла к двери.

– Давай, я подержу твой инструмент.

Она молча передала футляр.

Бесшумно сработал замок, и она, не входя, открыла дверь настежь. На пороге стоял крепкий парень в наглухо застёгнутой на молнию куртке и перчатках. Продолговатую голову его венчала толстая вязаная шапочка, и застывший парень – гладкое лицо, узкие глазки – напоминал лакированного оловянного солдатика с жёлудем на плечах. Хрупкая Руся шагнула назад и прижалась к Елисею.

По тому, как окаменела его маленькая соседка, Владислав понял, что она не знакома с гостем. Парень молчал и, очевидно, не расположен был к общению.

– Здравствуйте, – сказал Елисей.

– Проходи, – бросил лакированный солдатик с гладким лицом не ему, а Русе.

– А кто вы, собственно, будете? – на этот раз Елисей не собирался сдаваться.

– А вы?

Парень заметно растерялся и выигрывал время, не зная, что предпринять.

– А мы – соседи, – сказал Елисей и с вызовом надавил на кнопку звонка в свою квартиру.

В этот момент солдатик, который действовал явно не по плану, а по обстоятельствам, бросился на него, и Елисей, едва ли не в первый раз в жизни, удивил сам себя. Ребристым футляром он расчётливо врезал нападавшему в лицо по линии нос-губы-подбородок. Тяжёленькая флейта выскользнула и со звоном покатилась по бетонному полу. Это словно придало сил Елисею: он быстро ткнул неловко сложенным кулаком в жёлудь под шапочку и костяшкой попал точно в глаз. Парень опешил, и в этот момент Елисей, дивясь своей управляемой хладнокровной ярости, схватил его за плотно облегающую куртку и швырнул к лестнице. Уже в движении парень ухватился за дублёнку Елисея, и они кубарем покатились вниз, с хрустом пересчитывая все десять ступеней пролёта. Елисей вскочил, будто гуттаперчевый (он сгруппировался так удачно, что не получил ни ушиба, ни царапины: это был его день). Парень остался лежать. Его глаза были закрыты. Сверху на них, будто два ангела, смотрели Марта и Руся.

Скорая и милиция приехали одновременно. У солдатика с жёлудем пульс уже пропадал – с многочисленными переломами рёбер и черепно-мозговой травмой его срочно забрали в реанимацию.

Злате тоже досталось: жёлудь избил её – удары по печени, по почкам должны были деморализовать «объект» – и привязал к стулу, залепив рот скотчем; она страшно испугалась за Русю и не отходила от неё ни на шаг.

Едва ли не больше всех пострадала невинная Марта: последствия шока были печальны – у неё отнялись ноги.

На победителя Елисея завели уголовное дело и взяли подписку о невыезде. Молодого следователя почему-то интересовал не столько бандит, который требовал у Златы кругленькую, не с потолка взятую сумму (узкоглазый жёлудь добросовестно «работал по объекту»: неделю выслеживал её, был в курсе всех нюансов её бизнеса – он хорошо представлял, чего следует добиваться в данном случае), сколько отвлечённый вопрос: превысил ли Елисей допустимые меры обороны или нет?

Предварительно получалось, что превысил: парень был в коме, а Елисей отделался лёгким испугом, в результате чего резко повысилась его собственная самооценка (хотя последнее к делу не пришьёшь). Подследственный защищался – да, несомненно, это доказано; однако по факту жизнь нападавшего оказалась под угрозой. Один участник инцидента здоров, а второй – едва жив. Это твердо установлено. Как отделить человеческий фактор от юридического?

Очень вредил Елисею злополучный футляр от флейты, ставший вещдоком: получалось, что нападение на бандита было едва ли не спланированным, чуть ли не умышленным. Элемент неожиданности, спонтанности, который послужил бы очень и очень смягчающим вину обстоятельством, становился козырем жёлудя, который неожиданно из агрессора превратился в жертву.

Стоит ли говорить, что Елисею пришлось не сладко; но – странное дело! – он вовсе не падал духом, поражая и Злату, и себя обнаружившейся в нём внутренней силой. А ведь ему грозила тюрьма. Реальный срок.

– Да ты мужик, королевич Елисей, – сказала ему Злата. Он попросила его «по-соседски» зайти на чай.

– Ну, что ты… Я всего лишь автор коротких рассказов. Самую чуточку – акула пера. Да, и мастер единоборств на лестнице, как выяснилось. Новый вид, однако: флейтой по фэйсу.

– Вот что, автор, умирающий от скромности. У тебя будет лучший адвокат. Мы выиграем дело, чего бы это нам ни стоило. Ясно? А за Руську я тебе по гроб жизни буду благодарна.

– Флейту жалко.

– У неё уже новая флейта, не беспокойся. Лучше прежней. Что касается Марты Тарасовны… Нужные лекарства мы ей достали. Ей необходим хороший санаторий – через месяц она выедет на лечение. В Австрию. Через час ей привезут инвалидную коляску. Мне очень жаль. Я всегда рада буду помочь, мастер. Как продвигается роман?

– Думаю, всё не так безнадёжно. Он пишется.

– Ты молодец, королевич.

– Спасибо за правду. Люблю объективность.

– Я тобой горжусь.

– А я… Очень вкусное печенье. Спасибо, Злата.