За буйки (сборник)

Но ум предполагал глупость, когда это было необходимо. Несчастье, которое лишь обостряет счастье… Кто же против?

В формуле все было взвешено и учтено. Все.

Все?

Все.

А Богин взял и потерял интерес к жизни. Это было обидно, если учесть, что для счастья были созданы все условия. И вот поди ж ты…

До смерти было еще далеко, и Богину пришлось растерянно улыбаться (жалкая маска счастья, вводящая в заблуждение только несчастных!) еще лет двадцать.

4

Перед смертью жалкий титан Богин, казалось, как никогда близко подошел к решению мучившей его задачки. Новый смысл, легко проникающий в плотный смысл старой формулы, был таким: к сожалению, все на свете достижимо. (Старая формула затрещала по швам – но устояла, изменив структуру молекул и сместив центр тяжести куда-то вверх и одновременно вниз.) Все по плечу умному и сильному человеку.

Можно поймать за хвост комету удачи.

Можно отравиться вкусом счастья.

Но счастье не любит повторений. Оно не поддается консервации: это ведь не рыба-сабля в собственном соку. Оно всегда рядом, но его формула изменчива. Меняется содержание (суть), которое в какой-то момент становится формой (мир переворачивается с ног на голову). Счастье надо всегда настигать, ловить и обустраивать заново, меняя ключи и пароли, – пока есть интерес к этому бессмысленному процессу.

А интерес появляется тогда, когда ты не понимаешь, что такое счастье.

Этот процесс очень похож на каторжный труд. А ведь счастье, казалось, так естественно рифмуется с беззаботностью…

Не торопись, а то успеешь.

Счастье. Со-частье. Часть целого. Целое, состоящее из частей, способных изменить свою суть – а значит, и суть целого. Модель вечного хаоса.

Сочастие. Соразмерность. Гармония как способ укрощения хаоса. Модель космоса.

Счастье. Здесь и сейчас. Час. Время. Процесс. Мгновение, становящееся частью бесконечности. Сейчас как момент «всегда и везде».

Кошмар.

Богин так и не решил окончательно, удалось ему справиться с задачей или нет. Это стало неважно (к счастью?).

Богин Руслан Евгеньевич, семидесяти лет от роду, хотел тепло улыбнуться, прощаясь с холодным миром.

Получился оскал оптимизма.

Он с надеждой смотрел в будущее, которого, казалось бы, уже давно не существовало.

5

Плен вечности его не пугал.

...

2005

Пирамиды

1

– Мама, мамочка! Я мечтаю увидеть пирамиды! – воскликнула Дашенька, любопытный двенадцатилетний подросток, скрестив ручки в позе упрямицы и повелительно закатив глазки.

На худых коленках у нее лежала толстая «Энциклопедия чудес света», и из всевозможных глянцевых чудес Дашеньку больше всего впечатлили египетские пирамиды. Они были похожи на детские кубики и в то же время упирались своими вершинами в небо. Большие, огромные, гигантские кубики, в которые играли дяди-фараоны. Рядом с пирамидами люди казались песчинками с задранными головками. Чудо.

А еще в Египте жарко, а еще там много верблюдов. А еще Катька Хлебус, лучшая подружка Дашеньки, видела Эйфелеву башню, но она не видела пирамид. А пирамиды гораздо вы-ыше башни. Башня просто скелетообразный лилипут по сравнению с пирамидой дяденьки Хеопса.

– Доченька! – в голосе Юлии Кучерявко, Дашиной мамочки, прорезались упрямство и вера фараона. – Ты увидишь эти треклятые пирамиды.

Детские ручки охватили белую шею мамы.

– Этим же летом! Чего бы это мне ни стоило!

Юлия Александровна, тряхнув огненными локонами, отправилась в турагенство. Она твердо решила подарить дочери чудо. Ей нравился выбор Даши: «пирамиды» звучало не хуже, чем коралловые рифы или сады Семирамиды. Но всякое чудо требует маленьких хитростей и уловок. Денег было не очень много: надо было помогать родителям-пенсионерам, да и на себя уходило немало. И Юлия Александровна сделала ставку на горящую путевку в жаркую страну. Это было невероятно дешево. Тоже своего рода чудо, туристический рай. Была и еще одна уловка: выбить из своего «бывшего» (то есть бывшего мужа) алименты на несколько месяцев вперед. Он ребенку не откажет. Алименты, правда, взыскивались отнюдь не в судебном порядке, Капустин добровольно и аккуратно выплачивал оговоренную сумму каждый месяц, но Юлия Александровна из принципа называла эти деньги не иначе, как алименты. Или ты отец – или ты платишь алименты.

Юлии Александровне было тридцать три года, это была яркая, цветущая прелестной полнотой женщина. Цвела она, конечно, назло мужу, с которым развелась семь лет тому назад. Она, женщина импульсивная и склонная к крайностям, не могла простить ему случайной измены с какой-то худосочной блондинкой. Правда, с блондинкой его видела только Марина Хлебус, лучшая подруга Юлии, и только один раз. Тем хуже: при такой совершенной конспирации роман мог тлеть годами. Марина в этих делах эксперт. Но главное заключалось в другом: сама мысль о том, что она могла делить мужа с какой-то драной крашеной блондинкой, была непереносима. Развестись с мужем было проще, чем выслушивать оправдывающийся лепет Капустина, очень подозрительный лепет, тут Марина права.