За буйки (сборник)

Кто такой Публий П.? Секретарь? Помощник? Подосланный шпион? Честный малый, оказавшийся в нужную минуту в нужном месте? Нет, он оказался втянут в политику, случайностей тут быть не могло. Для кого-то было важно, чтобы именно глазами и ушами некоего Публия была зафиксирована та самая, волнующая всех людей доброй воли ситуация.

Кто такой Публий П.? Умный? Глупый? Старательный? Внимательный?

Читаем.

Насмерть перепуганный Иисус стоит перед грозным обвинителем.

– Имя!

– Мое?

– Мое – мне известно!

– Иисус!

Что за чертовщина! Это не продолжение текста Евангелия, тысяча извинений, это невольный возглас удивления. Бывают же на свете совпадения.

Далее идут вопросы, о которых нетрудно догадаться.

– Кто были родители?

– Мама была из Иудеи. Но кто она была по крови – неизвестно. Об отце я не слышал никогда, ни хорошего, ни плохого. Знаю только, что звали его Иосиф. Был он бандитом с большой дороги.

– Где живешь?

– Нигде. Я бродяга.

– Чем зарабатываешь на хлеб?

– По-разному бывает.

– Тебе повторить вопрос?

– Предсказываю. Могу изображать собаку, публике нравится. Иногда ворую. По мелочи. Как придется.

– Как зовут тебя твои подельники?

– Да никак.

– Прозвище есть?

– Собачий сын.

Тут Иисус осклабился.

– Терпеть не могу собак, – сказал обвинитель. – Любишь деньги?

– Люблю, кто же их не любит.

– Любишь женщин?

– Конечно. Кто же их не любит.

– Вино пьешь?

– Вино дорого. Жуем куриный помет вперемешку с известью. Ударяет в голову не хуже вина.

– В богов веришь?

– Не знаю. Никогда не думал об этом.

– Как ты думаешь, в чем тебя обвиняют?

– Не знаю…

– Ну! Сукин сын!

– Мы изнасиловали эту девочку втроем. Двух других я толком не знаю. Одного зовут Гестас, другого Варавва. Они предложили мне, я не отказался. Чего добру пропадать. Но мы ей заплатили! Клянусь левым глазом, правый уже плохо видит!

– Отец девочки убьет тебя, как только мы выпустим тебя на волю. Что ты думаешь об этом?

На это Иисус лишь шмыгнул носом.

– А что ты предсказываешь? Предскажи свое будущее.

– Меня повесят, – сказал Иисус. А затем вдруг добавил:

– Я люблю птиц.

И вновь осклабился.

Обвинитель минуту подумал.

– Ладно. Что такое истина? Кто кричал на базаре об истине?

– Истина? Никогда не думал об этом. Да и криков никаких не слышал…

Грозный обвинитель повел пальцем, и Иисуса вывели из просторной комнаты с высоким потолком, из которой была открыта дверь в сад. В эту комнату можно было попасть только из сада.

– Повесить его, – произнес обвинитель, думая о чем-то своем. – Через несколько дней. Когда точно, я укажу. По обстоятельствам. Хоть одно его предсказание сбудется в точности. Нельзя, чтобы человек вообще ничего не совершил в жизни. Изнасилования, как известно, не в счет.

Публий молча склонил голову в знак того, что он все понял и приказание обвинителя будет исполнено в точности.

– Но мы повесим не этого ничтожного человека, – сказал обвинитель, продолжая какую-то свою мысль.

Публий не выказал удивления.

– Мы повесим человека, который прекрасно отдавал себе отчет в том, что его представление об истине расходится с нашим. Мы повесим еретика и бунтовщика. Философа. Что ты скажешь на это? Мы раскроем заговор, мы совершим подвиг и получим за это награду.

И на это Публий промолчал, лишь слабой улыбкой дав понять, что он в состоянии оценить глубину замысла обвинителя. А возможно, и то, что он готов справиться с поставленной задачей. Судя по всему, обвинитель обладал немалыми полномочиями.