За буйки (сборник)

Она даже не поинтересовалась, остается ли Анжела, ее лучшая подруга, со мной: сегодня утром Ирина подчеркнуто не интересовалась другими мужчинами. Она сама стала другой. Вот в таком состоянии женщины уходят в монастырь, каются, истово замаливают грехи, чтобы потом втайне разочароваться и раскаяться в своей святости… Накатило, знаете ли. Я ощущал некоторую неловкость перед загадочной женской душой.

– Звони, если что, – улыбнулась Анжела.

Ирина не ответила.

Когда мы остались одни и я приготовился к долгому прощанию, признавая некоторые права Анжелы на себя и свою дурацкую жизнь, она сказала:

– Ты знаешь, дорогой, вчера мне сделали предложение.

– Кто? Рыжий Валерий?

– Нет, другой. Ты его не знаешь. Я с ним недавно познакомилась.

– Кто он? Расскажи…

– Стоит ли?

– Хорошо, потом как-нибудь расскажешь.

– Не знаю, захочется ли мне рассказывать.

Это прозвучало приблизительно так: «Будет ли наше «потом» – большой вопрос. У меня с ним все серьезно, не так, как с тобой…» Я внимательно посмотрел на нее, безуспешно пытаясь поймать глаза.

– Кстати, ты приняла его предложение?

– Приняла.

– Почему же вчера не сказала об этом?

– Я же еще не замужем. Можно я ему позвоню?

– Конечно, ангел мой, – сказал я почти с прежней теплотой в голосе и тактично вышел из комнаты.

3

Я сидел у камина, наблюдая за живым огоньком, который синим мотыльком порхал по поленьям.

Неделю назад мне позвонила Ирина. Я передал ей привет от Анжелы и сообщил, что ее подруга вышла замуж.

– За кого? – спросила Ирина после паузы.

– Не за меня, – ответил я.

Опять пауза.

– Я хотела бы завезти тебе книги, которые брала у тебя. Помнишь? Бунина, Набокова, еще кого-то… Хотелось бы еще что-нибудь взять почитать. Отвлечься. Завтра я целый день свободна.

– Не стоит завозить, – сказал я. – Я тебе их дарю. Бунин – это прекрасно. Хотя примитивно. «Чистый четверг» помнишь?

– Не очень… Ладно. Позвонишь?

Я пожал плечами, положил трубку – и только после этого сообразил, что Ирина не могла видеть моего зябкого движения плечами. Получилось нехорошо.

Я разочаровался в своих подругах. Это непостижимо, я никак не ожидал такого от себя, но это именно так.

История повторялась: мне нужна была, необходима была женщина, которая не расставалась бы с мечтой и нуждалась во мне, герое своей сказки. Я цинично отмечал это, и мне становилось приятно. Я почти уважал глупую женщину, идеализирующую меня. Нас связывали странные отношения, в которых ощущался привкус романтического – якобы, того, что я терпеть не мог по определению.

Но как только женщина расставалась с мечтой (а это рано или поздно происходит с неглупыми женщинами) и протягивала руку дружбы моему цинизму, стараясь подстраиваться под меня, – я не в силах был поддерживать с ней отношения. Меня словно предавали. Обманывали. Прощай, любовь. Я чувствовал, как холодный дротик ненавистной реальности пронзает мне сердце.

Истории повторяются. Наверное, не один я искал успокоения у камина, глядя на догорающие дрова. Вот уже жар погас, бледной ленточкой вверх скользит, истаивая, слабый дымок. А вот и бледного дымка не стало.

На темном скелете решеток скучно чернеют обугленные головешки.

...

2005

Рассказ о том, как я закончил роман

– У вас вышел очередной роман, я слышала? – спросила как-то меня моя очаровательная знакомая, точнее, знакомая моего знакомого, большой знаток прекрасного, которая уже года два умоляла дать ей почитать «что-нибудь из своего»; правда, вспоминала она об этом только тогда, когда сталкивалась со мной нос к носу; а это, благодаря моим стараниям и неусыпной бдительности (цепких ценительниц прекрасного много, а я один), происходило «до обидного редко», собственно, раз в год.

Тот памятный день начался крайне неудачно для меня. Я был расстроен благополучной, но бездарной развязкой очередного своего опуса (свидетельства собственной никчемности лицезреть так же тяжело, как и талант коллеги) и не успел увернуться от знакомой, отвлекшись на черную кошку, молнией метнувшейся у меня под ногами за бисквитом, которым именно в это время, минута в минуту, местная сумасшедшая прямо из окна своей квартиры сердобольно кормила тучных обнаглевших кошек, трусивших на полусогнутых лапах к десерту, брюхом при этом задевая асфальт. Говорили, что она тоже была большой любительницей прекрасного, и даже танцевала в балете, но потом в ее жизни случилась трагическая история…

– Какая прелестная киска, – игриво мяукнула леди, твердо беря меня под руку.

– При таких добрых людях кошки не пропадут, – заметил я.