За чертой

– Ну что, готов? – Атаман осмотрел Серёгу чужим, сторонним взглядом. – Что-то ты быстро собрался, – осмотрел его худой рюкзачишко.

– Голому собраться – только подпоясаться, – ответил Серёга.

– Датый? – вновь придирчиво рассматривает его Атаман.

– Это вчерашние дрожжи…

– Гляди, там сухой закон – мигом завернут…

Серега молча кивнул.

– Теперь от меня никуда! В любую минуту дадут команду, и мы выходим…

– Мне б попрощаться с тёткой и Власычем…

– Что ж ты вчера?..

– Да вчера я… Лучше на тверёзую…

– Тут рядом, сходи… – согласился Атаман.

– Я туда и обратно…

Атаман промолчал, но, когда Серёга уже входил во двор Иван Власовича, крикнул:

– Ты там старику не говори, а то он…

«Ему, может, будет легче знать, что я “там”, – подумал Серёга, но спорить не стал.

Всходя по ступенькам на открытую веранду, Серёга заметил, что крыльцо давно покосилось, скрипит и покачивается с каждым шагом. Он тронул руками стойки, глянул через перилу вниз. Так и есть, подгнили, надо бы заменить. Серёга подосадовал, что не занялся этим раньше, но тут же решил: как только вернётся – сразу же и починит.

– Тёта! Тёт… – позвал он, входя в дом.

– Тишь, тишь… – замахала та руками. – Спит…

– Да я это… Я попрощаться…

– Что?… Чего ты придумал?.. Куда?.. – растерянно запричитала тётка Мария.

– Туда… – Серёга кивнул на речку.

– О господи… Без тебя там не управятся?..

– Я ж казак…

– «Казак» – жопой назад… – передразнила тётка. – Убьют тебя там, дурака…

– Так… Сколько той жизни, тёть Мань… А что тут? Только водку жрать…

– Здесь бы ещё пожил…

– Разве ж это жизнь?..

– Какая ни есть, а всё ж веселей, чем под травой.

– Тоска…

Серёга уже направился к двери, как в другой комнате послышалось шевеление и раздался сиплый голос Ивана Власовича:

– Серёжка?.. Чего он тут говорит?..

– Объясни… Он недослышит… – сказала Мария.

Некоторое время Серёга в замешательстве стоял на месте, но вдруг глаза его вспыхнули, лицо преобразилось и он стал удивительно похож на Лёху.

– До свиданья, дяди-тёти, уезжаю, хрен найдёте! – прокричал он и тут же вышел из дома.

Несколько раз Атаман порывался рассказать Виктории свой дурной сон, но всё не знал, с чего бы начать. К тому же в доме находились посторонние люди, которых ему сегодня надлежало переводить через линию. Кто его знает, как отнесутся они к подобной ерунде. Хорошо, коль посмеются, приняв его за человека лёгкого на суеверия, а если сами узрят в этой галиматье бог знает чего… Нет, они должны идти за ним с холодными головами, не отягченными дурными мыслями. Атаман вслушался в их разговор. В доме ждали перехода пять человек. Люди разные, как по месту жительства, так и по роду занятий. Бородатый богатырь из Новосибирска Юрий Усов только внешне выглядел простоватым увальнем. У него живой взгляд и умные проницательные глаза. Усов историк, кандидат наук. Профессиональное любопытство не даёт ему покоя, и он засыпает присутствующих своими вопросами.

– Вот ты, Афанасий, – обращается он к худенькому, отнюдь не ополченского вида парню. – Как ты дошёл до такой жизни?

– До какой «такой»?..

– Ну от армии ты в своё время откосил… Университет, девочки, тусовочки… И вдруг бац – на войну!.. Небось и мамка не знает?

– Зачем ей сейчас?.. Только с чего ты решил, что я от армии откосил?

– Да видок у тебя неармейский… – ещё раз оглядев хилую фигуру Афанасия, делает заключение Усов.

– Зато в него попасть тяжело, а в тебя с закрытыми глазами не промахнешься, – смеётся Африка.

Африка – это Виталий из Питера. Он долгие годы проработал в Эфиопии, имел там свой бизнес, но, как только случилось одесское побоище, бросил всё и вернулся домой. В каком-то общественном центре ему дали адрес Атамана, и вот он здесь, вместе со всеми ждёт перехода.

– Чем больше шкаф, тем громче грохот… – задиристо добавляет Афанасий.

– Да, с этим не поспоришь, – миролюбиво соглашается Усов. – Шкаф падает громко… И всё же, что тебя привело сюда?

– Может, тебе покажется высокопарным, но я здесь, чтоб защищать Россию. Служение Отечеству – единственно достойный удел русского человека, всё остальное – убогое прозябание и поиск оправданий своей никчемности.

– Сильно! – похвалил Усов. – А если об этом без пафоса?

– Если без пафоса?.. Я так подумал: как детям своим потом буду в глаза смотреть, если отсижусь…

– А ты не так уж и хлипок… – Усов впервые с восхищением смотрит на Афанасия.

– А ты, Африка? Что скажешь в своё оправдание? Как ты докатился сюда? Сидел бы под пальмами, ел кокосы… – продолжает свой допрос Усов.

– Тут без пафоса и не скажешь, – смеётся Африка. – Знаешь, я много размышлял об этом… ещё до войны. Об этом всегда думаешь… А тут бах – в Одессе люди горят, а я под пальмой с кокосом в зубах… Это мой единственный шанс быть полезным Родине… Судьба… Потом до конца дней не простишь себе малодушия, и никакие бананы тебя не излечат…