За чертой

На улице в десятке метров от его окна, развалившись на полотенце, лежала Настя, судя по ясной и знойной погоде, она загорала. Михаил присел на кровать, боясь: если оторвет взгляд, девушка пропадет как мираж. Она лежала на животе ногами к Михаилу в одних трусиках и лифчике, будто для того, чтобы Миша запечатлел в памяти ее формы, тяжело сглатывая слюну, он долго любовался ее пышными бедрами, а сейчас она решила перевернуться, чтобы загар лег равномерно, и, случайно уронив соскользнувший с пышных грудей лифчик, прикрыла наготу руками, на мгновенье задержавшись в таком положении, этого времени хватило, чтобы Михаил запомнил ее приятные очертания, успел подумать о них и представить в своих руках. Кровь начала бешено пульсировать, приливая к органам таза, Михаил поднялся с кровати в надежде увидеть больше. Бутылка, в которую Михаил наливал воду на ночь, соскользнула с прикроватного столика и с шумом упала на пол. Девушка услышала грохот и быстро улеглась на полотенце, прикрыв лифчиком столь желанное и недосягаемое для Михаила место, парень обреченно шлепнулся на кровать и, глядя, как из бутылки вытекает жидкость, начал думать о холодной воде в надежде прогнать этими мыслями возбуждение. Вскоре это помогло, и Михаил с приятными мыслями и легким жжением в низу живота вышел во двор и поздоровался с Анастасией, та в знак приветствия подняла вверх руку.

– Какой сегодня хороший день, присоединяйся, – чуть слышно проговорила она.

– Спасибо, но мне нужно выполнить кое-какую работу, – обреченно пробормотал Михаил, виня себя за нерешительность.

– Когда же отдыхать, если все время работать? – она немного приподняла голову и посмотрела на Михаила, он невольно остановился и взглянул в ее светлые глаза. Сейчас он всматривался в ее лицо, надеясь запомнить его черты. Кажется, Анастасия это поняла и, немного приподнявшись, вновь перевернулась на спину.

– Может, помажешь мне спину кремом? – проговорила девушка, но Михаила уже и след простыл, он бежал от нее как от огня, не понимая, почему упрямые ноги шагают все дальше, когда разум и руки хотят остаться и выполнить любую ее просьбу.

«Что будет дальше? Где эта девушка будет через неделю? Сбежит с ним или останется здесь и будет влачить жалкое существование с мерзким Анатолем, которому при появлении на свет сама природа наступила на физиономию, стараясь исправить ужасную ошибку.» Он на миг представил Анатолия, образ отчетливо вырвался из закромов памяти и мелькнул перед глазами, в нем отталкивало не внешнее уродство, он был вполне обычным человеком, даже более обычным, чем другие, с непримечательной внешностью. А то зло, копившееся в его жалкой душе годами, оно исходило от каждого сочувственного слова, от каждого косого взгляда, и сейчас казалось, что этот сосуд злобы переполнился и скоро лопнет, забрызгав всех своим ядом.

Михаил попытался прогнать образ Анатолия и вспомнить открывшуюся ему сегодня Анастасию, но ничего не получалось, как он ни старался, в мысли возвращалась жалкая физиономия Анатолия, от чего он его ненавидел все больше с каждой секундой и не мог объяснить причину этой злобы, просто ненавидел и все.

Михаил прогулялся по деревне и, немного поостыв, вернулся в дом, Анастасия уже не загорала, он прошел в сарай за инструментом и, собрав все необходимое, принялся за работу, от которой теперь его ничего не отвлекало.

Наступил вечер, Михаил сидел в своем домике и молча, подобно затухшему вулкану, в чреве которого все еще кипит лава, продолжал смотреть, как она, стащив майку, вновь лежит перед его окном в одном купальнике под лучами вечернего солнца. Он больше не смущался и не боялся быть замеченным, он просто смотрел на нее, стараясь запомнить каждый сантиметр ее тела, каждый изгиб, каждую морщинку. Она лежала к нему спиной, но он будто чувствовал тайную связь или хотел ее чувствовать.

– А что если стремление помочь было лишь обязывающим тебя ходом?

Михаил будто проснулся, он вышел на улицу и сел рядом, будто бы она ему приказала это сделать и он не мог не повиноваться.

– Прости, что ты сейчас сказала? – тихо проговорил он, но побоялся, что она не повторит сказанного, и хотел было подняться и уйти.

– Я спросила: что если он помог, чтобы обязать тебя?

– Ты об Анатолии? – чуть слышно проронил Михаил.

– Ну, конечно, ты ведь из-за этого боишься ко мне подойти, думая, что тем самым отплатишь злым за добрый поступок.

– Да, – проговорил Михаил, не раздумывая, хотя понимал, что следовало сказать нет.

Анастасия приподнялась, одной рукой обняла Михаила за шею и потянула к себе. Так они лежали, обнявшись, под лучами вечернего солнца и говорили обо всем, держась за руки. И не было у Михаила ближе и родней душой человека, чем Анастасия, и он впервые за все время своего существования ничего не боялся.

***