За далекой чертой

– Мы же будем плыть полтора месяца! За такое время лайнер нам домом родным станет и будет весь наш.

Лучшего момента для пробной вылазки было просто не найти. Мальчики высунулись на палубу. Сопровождающих не было видно, и друзья осторожно двинулись вперед мимо кают и залов. По пути им то и дело встречались другие ребята и пустые комнаты. В лицо бил прохладный и резкий морской ветер. Гарри, бежавший за Дэйви, улыбнулся.

Суши уже не было видно, хотя Гарри и понимал, что она недалеко. Матрос объяснил, что сперва они поплывут через Северное море до Куксхафена – города на севере Германии. Там на борт взойдут шестьсот пассажиров, которым тоже надо в Австралию. Затем «Стратэйрд» вернется в Ла-Манш и возьмет курс на юг, к Бискайскому заливу. А потом оставит Англию далеко позади, устремившись к Гибралтару и Средиземноморью. Гарри так взволновали перспективы, что аж скрутило живот и голова пошла кругом.

* * *

Пассажиры из Германии сели на корабль, но разместились в каютах на нижней палубе. Гарри услышал, как два англичанина язвительно подметили, что теперь-то немцы поймут, кто выиграл в войне, но больше ничего не разобрал, хотя изо всех сил напрягал слух, стоя на прогулочной палубе у двери в салон, где сидели эти господа и играли в карты, попивая бренди.

Впрочем, мальчик то и дело отвлекался – а все потому, что в это время играл в прятки и должен был отыскать, где бы ему затаиться. Не то чтобы прятаться было негде, наоборот: хороших вариантов нашлось столько, что он застыл в нерешительности у салона и крутил головой, обдумывая, что же выбрать.

Гарри убрал волосы, упавшие на лоб, но ветер снова растрепал их, и они полезли в глаза. Напряженно прищурившись, мальчик разглядел за роялем в салоне небольшую нишу и решил спрятаться в ней. На борту огромного лайнера можно было найти местечки получше, но после недавнего неприятного случая – они играли целых два часа, и учительница из Новой Зеландии Бетти Казинс, живущая с Мэри в одной каюте, так и не смогла отыскать Дэйви до того, как дали сигнал к чаю, и так расстроилась, что тут же отправила всех спать, – дети составили перечень правил, которым нужно было следовать, чтобы до конца игры всех можно было спокойно найти.

Ниша за роялем требованиям соответствовала.

Гарри юркнул в салон и по стеночке засеменил к инструменту. Он еще не привык к свободе, которую им предоставляли на борту. Никогда его так не баловали, не относились к нему с таким уважением и доверием. Две сопровождающие от Общества Фэйрбриджа – молодые женщины, которые и сами не прочь были повеселиться с подопечными, – помогали ребятам одеться и купали их, пели детям колыбельные и читали им книги перед сном. Впервые за всю свою жизнь Гарри почувствовал себя ребенком – во всяком случае, как ему казалось; теперь у него наконец было все, что дает семья.

И все-таки он не мог вот так просто войти в салон, особенно в это время суток, когда там было полно взрослых, которые сражались в карты или настольные игры, угощаясь первыми за день коктейлями. Здесь мальчик чувствовал себя лишним, хотя, как ни странно, корабль уже успел стать ему домом.

У круглых столов стояли кресла, полы были устланы толстыми персидскими коврами, а у стены оборудовали бар из темного дерева. Бармен носил черно-белую униформу с галстуком и белым фартуком на узкой талии. Дамы, пришедшие в салон, щеголяли длинными платьями с тугими корсажами. Их волосы, уложенные мягкими волнами, были убраны назад, губы подведены помадой всевозможных оттенков красного и розового, а лица сияли фарфоровой белизной. Ароматы дамских духов и мужских лосьонов после бритья сливались в один тяжелый цветочно-фруктовый запах, от которого голова шла кругом.

Гарри задержал взгляд на джентльмене со светлыми волосами, разделенными аккуратным косым пробором. Тот стоял у барной стойки в компании двух дам с тонкими талиями; из-под подолов их платьев выглядывали чулки с черным швом сзади. Господин что-то сказал, и его спутницы засмеялись, запрокинув назад головы; их звонкий хохот тут же заполнил весь зал. Женщины тряхнули блестящими волосами, словно не веря словам собеседника, а потом одна из них положила руку ему на плечо. Господин улыбнулся, взял с тарелки неподалеку пирожное и откусил. На его черный пиджак посыпались крошки, но он небрежно стряхнул их большим пальцем.

Однажды и Гарри станет таким: будет отпускать шутки, а красивые элегантные дамы, запрокинув головы, станут смеяться над его словами. Будничным жестом он будет брать с тарелки пирожные и есть их, когда только захочется. Может, даже по два или по три за раз. В животе у мальчика заурчало, но вовсе не от голода: он никогда еще не ел так сытно, как в кентском поместье, а на корабле кормили еще обильнее и роскошнее.

Гарри тихонько скользнул за блестящий черный рояль и спрятался в нише за гигантским инструментом. Осторожно высунув голову, он начал следить за дверью. Сердце взволнованно колотилось.

Так он прождал, затаив дыхание, полчаса. Когда уже его отыщут?