За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941

«Как в колхозы стали загонять, жрать буквально нечего стало». «Скоро и картофель будет выдаваться по карточкам». «Надоела проклятая жизнь. Говорят, все для рабочих, а между тем рабочего жмут вовсю, дерут с него и на займы, и на колхозы, и на пятилетку, а давать ничего не дают. Эта пятилетка загонит рабочих в гроб. Жить стало хуже, чем до революции». «Что толку, что стали работать 7 часов и зарплату повысили, когда есть нечего» (Москва и область).

«Довольно поели мяса, пора на 13 году революции и за конину приниматься. При соввласти пора отвыкать от еды». «Наши правители о нас забыли, не видят, чем питается рабочий». «Детей кормим хлебом с солью, сами едим только хлеб, какое может быть тут ударничество» (Ивановская обл.).

На стенах завода им. Маркса в Астрахани кто-то написал: «Каждый дурак может так править, как советская власть морит людей с голоду». «Да здравствует пятилетка с голодным желудком». «Нам только глаза замазывают, дескать, все для рабочих, а дают кусок хлеба и тухлую селедку. Довольно сказок. Мы видим, что лучшее отправляют за границу. Рабочим центра, как барскому лакею, дают больше, а мы, рабочие провинции — жри картошку, потому что у тебя черная кость» (Нижняя и Средняя Волга).

«Требуют производительности труда, а не взглянут, как ходят рабочие. Утром уходишь не евши, на обед в столовой дают какую-то бурду без мяса. 100 гр мяса на всю семью. Думали колхозами устранить кризис, а получилось наоборот. Жрем конину». «Какое тут ударничество, когда кишки в биллиард играют. Сначала надо дать хлеба, а потом соревноваться». На одной из железнодорожных станций на паровозах появились надписи: «СССР — страна благородная, хлеб отправляет за границу, а сама голодная». На Красноярском ремонтном заводе в паровозном цеху на стене была нарисована карикатура — рабочий с молотом, рядом скелет с косой и подпись: «Скелет — это пятилетка, которая берет рабочего за горло» (Сибирь).

«Ничего не стало. Наступает 1918 год. От недоедания отпадает охота работать». «Правительство рано ликвидировало кулаков. Колхозы — это миф, голод неизбежен». «Страна идет к гибели из‐за перегибов в деревне». «Что же, и теперь, как в 1905 году, идти просить хлеба». «Все подыхаем с голоду, а работать нет сил». «Не дождемся мы вашего социализма. Да и не нужен он нам. Раньше мы были сыты, а теперь ноги протянем скоро» (Ленинградская обл.).

«Мы еле держимся у станка». «Темпы, взятые партией, нам не под силу. Все равно мы их не выполним». «Попы уговаривали: терпите, на том свете будет лучше, сейчас говорят: терпите, после пятилетки будет лучше». «Октября, товарищи, давно уже нет, кормят нас отбросами». «Надо бастовать, нам перестали даже деньги платить, о мануфактуре и обуви мы давно забыли. Какой тут промфинплан и ударничество, когда мы голодные и раздетые». Распространялись листовки: «План Сталина — это бред фанатика, а не революционера, недальновидного человека, готового во имя своей славы переступить через труп народов России» (Северный Кавказ).

«Дурят наши головы пятилеткой. Говорят, потерпите немного, через пять лет все будет. До окончания пятилетки большинство рабочих погибнет от невыносимой эксплуатации и голода». «Вам хочется построить пятилетку на неблагополучии рабочих». «Пусть соревнуется, кто сыт». «Пятилетку построить в 4 года нельзя. Строить ее нужно не на костях рабочих, а так, чтобы не было головокружения от голода» (Украина)[133].