За гранью сияния

В это время по другую сторону купола Гноючка, подволакивая ногу, торопливо ковылял к хозяйке, неся те жалкие крохи информации, которые удалось сегодня добыть. Несколько раз осведомитель не являлся на встречу, и Гноючка уже успел мысленно попрощаться с жизнью. Но сегодня утром, соблюдая все мыслимые и немыслимые меры предосторожности, они наконец-то встретились. Дождавшись Жадеиду, которая опять кружила над куполом, выискивая его слабые места, Гноючка поспешил к ней.

Постучавшись, он вошел в кабинет, где ведьма, обложенная книгами, что-то сосредоточенно писала.

– Ну? – не поднимая глаз, спросила она. – Если ты опять пустой, пеняй на себя.

– Он явился, госпожа, – дрожащим голосом сообщил Гноючка.

– Наконец-то! Я уж подумала, что его вычислили. Какие новости? Ты выяснил все, что мне нужно?

– Много рассказать он не может. Вы же знаете, госпожа, как мы сейчас общаемся. Купол не пропускает никаких звуков, – зачастил Гноючка.

– Купол-купол, надоел ты с этим куполом! – рявкнула Жадеида. – Ну, не тяни! Что он сказал?

– Я все записал, чтобы ничего не забыть, – Гноючка протянул хозяйке жалкий клочок бумаги.

Та брезгливо взяла его двумя пальцами и прочитала вслух:

– «Все в строжайшей тайне, ничего не говорят. Совещаются только со своими, больше никого не пускают. Девчонку привезли со стороны портала. Говорят, она невероятно сильна. Про Титаниту ничего не известно. Что-то замышляют. Предупреди».

– И что? Это все? – вскричала она.

– Смилуйся, госпожа. Ты же знаешь, там повсюду военные, – упав навзничь и закрыв руками голову, залепетал Гноючка.

– Ладно, убирайся. Сама выясню все, что мне надо, – она брезгливо пнула Гноючку и нетерпеливо указала ему на дверь. – Что она делала в портале? Как туда попала? Надо хорошенько подумать.

И ведьма вновь уселась за стол и стала листать книги, сосредоточенно хмурясь.

Гноючка кривой дрожащей тенью выскользнул из кабинета, облегченно вздыхая и вытирая испарину.

Ночью Луне приснился сон. Кто-то отчаянно звал ее и молил о помощи. В голосе слышалось столько боли и безнадежного отчаяния, что сердце обливалось кровью. Голос то затихал, как будто зовущий терял силы, то опять креп и нарастал.

«Луна, только ты можешь мне помочь. Помоги мне. Я погибаю, Луна…»

Эти слова, сопровождаемые гулкими рыданиями, продолжались без конца.

«Луна, мне очень больно, я в темноте, я не могу дышать, помоги…»

Девочка вертелась в кровати, сбив в комок все простыни, лоб покрылся потом, она тяжело дышала.

«Луна, прошу, услышь меня, спаси… я так хочу жить…»

Невыносимая тоска охватила девочку. С громким криком она вскочила с кровати, пытаясь стряхнуть с себя сон. Но он, как осьминог, опутывал ее своими щупальцами, не давая освободиться.

«Луна… сжалься… спаси… я умираю…» – продолжало звучать в голове.

Странное оцепенение овладело девочкой. Вся взъерошенная, раскрасневшаяся, она тем не менее дрожала, ее бил озноб.

«Луна, ну где же ты…»

– Да что со мной такое! – вскричала девочка и усилием воли стряхнула с себя паутину странного сна.

– Что случилось? – встрепенулся на своих подушках Фиччик.

– Ничего, спи, мой хороший, всего лишь плохой сон, – Луна поспешила успокоить хранителя.

– Точно? – с тревогой переспросил он. – А то у меня такое странное чувство, будто я должен что-то срочно сделать и сказать тебе, но почему-то не могу… Только собираюсь открыть рот, и мысль исчезает.

– Наверное, потому что ты наполовину спишь, вот голова и отказывается работать, – через силу улыбнулась девочка. – Засыпай, все хорошо.

Хранитель сонно улыбнулся, вновь зарылся в подушки и через минуту тоненько захрапел. Луна осторожно перенесла его на пуфик и решительно стащила с кровати влажные простыни. Достала из комода новые, перестелила постель, удобно устроила сопящего Фиччика и уже хотела лечь сама, но, вспомнив свой сон, испуганно остановилась. Она помассировала виски, пытаясь пальцами прогнать пульсирующую боль, и подошла к окну.

Необъяснимая тревога охватила девочку. Захотелось сбегать в спальню к родителям и убедиться, что с ними все в порядке. С большим трудом она уговорила себя не делать этого, чтобы не переполошить опять весь дворец.

«Если бы что-нибудь случилось, мне бы уже сообщили», – убеждала она себя.

Глядя на ночной Манибион, мирно спящий за окном, Луна постепенно успокоилась и, широко зевнув, отправилась опять в постель, немного почитала и вскоре уснула, уронив книгу на грудь.

«Луна, помоги, умоляю, спаси меня, ты моя последняя надежда…»

Голос вновь проник в сновидения девочки. Она тихо застонала сквозь стиснутые зубы.

6

Утром Луна чувствовала себя совершенно разбитой и никак не хотела просыпаться. Разыгравшийся Фиччик устроил ей бой подушками, чтобы хоть как-то растормошить. Наконец, с трудом разлепив глаза, девочка встала.

– Ты не заболела? – переполошился зверек. – Выглядишь ужасно!

– Да нет, – вяло ответила Луна. – Плохо спала, всю ночь какие-то кошмары.

Она подошла к зеркалу. Пыльца целовальника, как и обещала Сентария, исчезла без следа. Но в остальном дела и впрямь обстояли неважно. Бледное лицо, запавшие глаза, усталый вид.