За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные

Если взять эту фразу на английском (You are important to me) и поменять местами первое и второе слова, у нас получится не утверждение, а вопрос: Are you important to me? – то есть от изменения порядка слов меняется смысл. «Сила примера» – совсем не то же самое, что «пример силы». Меняются синтаксические связи между словами. Многие специалисты по теории коммуникации считают наличие синтаксиса характерным признаком истинного языка. Думаю, они знают, что говорят.

Луис Херман, знаменитый исследователь языка дельфинов, проводил свои эксперименты в дельфинарии на Гавайях. Он выяснил, что содержащиеся в неволе дельфины понимают разницу между вербальными командами «Возьми обруч у Джона и передай его Сьюзен» и «Возьми обруч у Сьюзен и передай его Джону». Им доступны изменения в синтаксических связях.

Чего в языке животных нет – и это мы можем утверждать со всей уверенностью, – так это сложного синтаксиса. Сложный синтаксис характерен для человеческого языка. Дельфины, обитающие в дикой природе, в общении друг с другом используют рудиментарный синтаксис. Некоторые человекообразные – например, бонобо – могут перенимать синтаксис человеческого языка.

Это означает поразительную вещь: получается, что эти создания, находясь в неволе, способны в уме оперировать некоторыми синтаксическими связями и соответственно реагировать на информацию. Инструкторы «скармливают» им ее и получают ответ в форме, доступной для человеческого восприятия. То есть животные обладают способностями настолько сходными с нашими, что мы понимаем друг друга.

Мне не очень ясно, почему при таком интеллектуальном потенциале мозг животных не пользуется синтаксисом в условиях дикой природы. И если уж совсем без обиняков: ни одно животное не смогло бы усвоить рудиментарный синтаксис при общении с человеком, если бы не использовало его при общении с себе подобными. Судя по всему, мы про них далеко не все знаем.

Очень может быть, что животные пользуются синтаксисом непривычным для нас способом, в иной, невербальной его форме. Например, они способны, не издавая ни звука, соотносить себя с противником: «Если я на тебя нападу, победа за мной» или «Если ты на меня нападешь, победа твоя» и тому подобное. Разница между «Я тебя сожру, потому что я больше» и «Ты меня сожрешь, потому что ты больше» доступна даже рыбе. В сообществах со сложной социальной структурой, когда статус особи зависит от опыта и возраста, синтаксис может присутствовать при оценке бытовых ситуаций: «Я могу доминировать над ней, но он может доминировать надо мной». Любое взаимодействие между членами подобных групп происходит исключительно на основе правильного сопоставления особи себя с другими.

Только представьте себе, какое количество рисков и выгод от той или иной социальной стратегии или расстановки сил слониха или шимпанзе оценивает за десятки лет жизни! При этом важно не просто думать, что ты делаешь. Этого мало. Надо всякий раз просчитывать вероятность выхода из ситуации победителем, а для этого мозг должен быть способен на мысленные «рокировки» участников, на прокручивание в уме разнообразных вариантов развития и их возможных результатов. Демонстрируют ли эти оценки и расчеты некий синтаксис выживания? Можно ли считать, что по тому же принципу животное при общении с человеком видит, как «рокировки» слов в сказанных нами предложениях приводят к переменам во взаимоотношениях? Вполне вероятно, но лично у меня ответа нет.

Принято считать, что у слонов синтаксис отсутствует. А вот Джойс Пул утверждает, что чередование разнообразных трубных звуков с урчанием различного типа «можно рассматривать как рудиментарную форму синтаксиса». Эти самые трубные звуки (у слонов есть все, кроме диксиленда) призваны выразить экспрессию и важность происходящего для конкретных особей. Если под синтаксисом понимать функциональные связи слов друг с другом, то речевую ситуацию или контекст можно считать некоей формой синтаксиса; смысл будет зависеть от позиции особи по отношению к другим слонам. Когда собака царапает дверь, хозяин не ждет, чтобы она разразилась пространным монологом о своем желании. Важно знать, туда она хочет или оттуда. Вот и весь синтаксис.

Напрашивается вывод: люди говорят предложениями, животным достаточно словосочетаний. Многословное высказывание «Я бы хотел погулять вокруг пруда. Там мы встретим других собак» можно свести к трем ключевым словам (или хэштегам): гулять, пруд, собаки. А можно вообще обойтись без слов, просто пару раз ткнуться носом в дверь и повилять хвостом. Цель коммуникации при этом все равно будет достигнута, пусть и разными способами, хоть со словами, хоть без, но результат будет один. Тысячи живых существ в жизненных ситуациях, требующих мгновенной реакции, участвуют в коммуникационных актах, не прибегая для этого ни к причастиям, ни к деепричастиям, и прекрасно себя ощущают.