За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные

В эссе «Если думать как гора» Альдо Леопольд[59] утверждал, что растения живут в том же смертельном страхе перед оленями, как сами олени перед волками. «Мне довелось увидеть, как штат за штатом избавлялись от волков. Я наблюдал за очищенными от волков горами и видел, как их южные склоны покрываются рубцами и морщинами новых оленьих троп <…> там не осталось ни единого необглоданного куста или деревца, они чахли и погибали <…> каждое дерево со съедобной листвой стояло с голыми ветками до высоты седельной луки <…> Избыток безопасности в конечном итоге сам превращается в угрозу <…> Не в этом ли истинный смысл волчьего воя, который горы давно знают, но люди так до сих пор и не поняли?» И там же удивительным эхом раздается фраза: «Только гора прожила столько лет, что может бесстрастно слушать волчий вой».

12 января 1995 года точно на этом самом месте остановился прибывший из Альберты пикап с грузовым прицепом, в котором находились шесть волков, пойманных в Канаде: альфа-пара и четыре волчонка. Впереди у них были два месяца в адаптационном вольере, расположенном в полутора километрах к югу, а потом жизнь на воле.

Выпущенные на волю волки облюбовали для себя долину реки Ламар. Их жизнь проходила на глазах десятков тысяч посетителей заповедника – случай беспрецедентный и для людей, и для волков.

В 1995–1996 годах в естественных условиях обитания оказался тридцать один волк. Таков был итог двадцатилетней борьбы, потребовавшей участия всего Конгресса США и бесконечных судебных разбирательств – все ради того, чтобы просто вернуть на гибнущий от нарушения экологического равновесия квадратик местности ее исконного обитателя и главного охотника.

С возвращением волка Йеллоустон полностью восстановил перечень искони обитавших там млекопитающих. Пумы по собственной инициативе пробрались в заповедник еще в конце 80-х. (Со временем это могли сделать и волки. В 90-е годы на территории Скалистых гор произошло самовосстановление популяции канадского волка.) Сейчас в заповеднике представлены все его коренные жители, все, для кого это родной дом. Волки вернули Йеллоустону былое великолепие. Конечно, работа хищника не всегда красива, но без этой работы нет красоты.

А для чего, по-вашему, заточен клык у волка?

Зачем быстрые ноги антилопе?

Робинсон Джефферс[60]

Поголовье волков росло, поголовье оленей уменьшалось. Волки помогли осиннику и тополиной поросли воспрянуть от ига ненасытного аппетита многочисленных парнокопытных. С восстановлением растительного покрова по берегам рек вновь расселились бобры, так что вновь было кому слушать, что шепчет ветер в ивах. Водная гладь, возникшая благодаря возведенным бобрами запрудам, стала домом для ондатр, лягушек, саламандр, рыб и уток. Назад вернулись даже прибрежные певчие птицы. Если бы представители йеллоустонской флоры и фауны имели право голосовать, то голоса свои они отдали бы за волков. Пик расцвета популяции волков пришелся на 2005–2006 годы, а потом она начала сокращаться, поскольку экологическое равновесие было восстановлено и в игру вступили другие факторы. Разумеется, это лишь схематичное изложение куда более сложной истории, но в целом схема изложена верно. «Йеллоустон сейчас переживает самую прекрасную свою пору», – писал Даг Смит, под руководством которого начались и продолжаются исследования йеллоустонской популяции волков с первых попыток ее восстановления.

Тут бы и подвести черту.

Но некоторым любителям пострелять в оленей такой хеппи-энд не по вкусу.

«За время, которое требуется человеку, чтобы выпить чашку кофе, волк успевает загнать и зарезать нескольких оленят, – утверждает один из апологетов охоты на оленей. – Это же настоящая кровавая бойня!»

На самом деле за подобными разглагольствованиями стоит не столько стремление защитить оленей, сколько желание получить возможность беспрепятственно их убивать. Находятся те, кто хотел бы видеть в заповеднике звероферму, где оленей подращивают, чтобы потом отправлять их по всей Америке под пули охотников.