За каждый метр

Шахтеры прекратили огонь и окапываются, не обращая внимания на близкие разрывы. М—777 стреляет одна. Хохлы уползли. Рация молчит.

– Копаем норы от кассеток! – кричит Бекас.

Артобстрел завершается коротким артналетом шести советских 152-миллиметровых снарядов. Стволы гаубиц расстреляны, поэтому снаряды ложатся по обе стороны гребня.

– Все целы? – кричит Бекас.

Удивительно, но все целы. А что? Гребень – отличное место для окопов. Точно в гребень попасть тяжело, а любой прилет за гребень или перед ним означает уход осколков и взрывной волны вверх.

Обстрел прекращается. Бекас прислушивается. Бой на позициях обоих батальонов прекратился. В небе жужжит коптер. Наш или украинский? ХЗ! Слышен далекий выход и близкий хлесткий прилет. По НП Бекаса начинает работать танк. Рация молчит.

Бекас энергично копает, ему не хочется сильно отстать от шахтеров. Скоро он понимает, что окопы вот-вот станут полного профиля. Лис с Ракетой соединяют их ходом сообщения, хотя бы по колено, чтобы переползать. Траншею они стараются увести за гребень.

– Что у нас из бопасов? – кричит Бекас.

Ему докладывают, сколько осталось магазинов и ручных гранат. Одна атака – и все.

– Сигма, я – Бекас, прием.

– Бекас, я – Сигма, да!

– Сигма, я – Бекас, что с бопасами? Прием!

– Бекас, я – Сигма, стихнет – поднесем! Прием!

– Сигма, я – Бекас, да.

На холм падают реактивные снаряды. «Град»! Каждый из разведчиков старается зарыться в нору, выкопанную в стенке окопа.

Бекас считает взрывы, сбивается, выплевывает невесть откуда взявшуюся горсть песка во рту. Едва стихает, хрипит:

– «Трехсотые» есть?

Ему не отвечают.

Вторая атака аналогично первой – в лоб. Командир хохлов делает ставку на скорость? «Так кто же перед нами, нацики из 95-й или дедки из 42-й бригады?» Больше Бекасу думать некогда, он ведет огонь по мечущимся среди сосновых стволов фигуркам.

Атака захлебывается, но стрелковый бой не прекращается. Теперь «немцы» пытаются приблизиться, использую любую складку местности и любое деревце. Вот только сосны в Серебрянском лесничестве не слишком толстые, и десантники четко видят перемещения противника.

Пулеметы Кащея и Лиса умолкли. Лишь изредка слышны одиночные выстрелы из автоматов и звонкий выстрел СВД Сайгона. Это его война. Расстояние небольшое, противник не может толком укрыться, едва высовывает каску – получает по черепу. Ракета тоже прекращает огонь. Сайгон методично отстреливает любого шевельнувшегося хохла.

За спиной Бекаса пыхтение. Четверо бойцов из второго батальона волокут цинки с патронами, пятый тащит ведро, из которого торчит рукоятка ЛПО—97. Ведро наполнено ВОГами. ЛПО – вообще-то огнемет, но боеприпасы принесли осколочные. Бекас чешет лоб, вспоминая: «Можно ли ЛПО использовать как гранатомет? Ну, раз притащили, выходит, можно». Громоздкие цинки не уместились в окоп Бекаса, но ругаться нет сил. Бойцы из второго батальона молча уползают. Боятся?

Ракета приползает на четвереньках, берет цинк.

Бекас изучает ведро ВОГов у своих ног – придется работать самому.

По позиции разведчиков снова работает танк.

Глава 10 Решительные парни

15.30

Шамиль-Тихий неподвижно сидит, прижавшись спиной к дальней стенке окопа. Над ним перекрытие из бревен, впереди – широкие сектора стрельбы, сосновые ветки маскировки не мешают Тихому гипнотизировать лес в направлении 124-го опорника хохлов.

За два часа Шамиль поругался со всеми: с начальником штаба Дроздом, командиром разведроты Бекасом, не хотел расставаться со взводом. Но все тщетно. Приказ командира полка: взвод разделить и отдать Бекасу, самому Тихому идти во второй батальон инструктором. «Не ругаться же с Аляской? – думает Шамиль. – Как сказал Дрозд? «Солдатские ватаги мне не нужны!» Ладно, значит, я себя где-то неправильно повел. Хотя ребята во втором батальоне нормальные, занимался с ними, все будет в порядке!»

Но чеченцу, пусть и из Сибири, требуется время остыть, собраться с мыслями. Поэтому Тихий ушел на левый фланг второго батальона, занял крайний блиндаж на 81-м опорнике и медитирует сейчас, уставившись в сторону украинских позиций.

Где-то впереди гремит «стрелковка» – туда ушли разведчики. «Вряд ли моих бросили в бой сразу», – успокаивает сам себя Шамиль.

Его острый глаз бывалого охотника натренирован чувствовать малейшее движение. Изуродованный лес впереди не неподвижен. Ветер колышет остатки хвои – это одна динамика, ветер гонит по небу низкие тучи – другая, у скрипучих обрубков сосновых стволов – третья. Человек ли, зверь ли шелохнется сам по себе, вопреки гармонии леса и ветра – и выдаст себя резким движением. Поворотом головы, взмахом руки. Или вот как сейчас.