За куполом

В центре холла, возносясь от пола к самой вершине купола, стояла скульптура. Механический человек – абсолютная копия кларкорианца – ростом в десять этажей держал на плечах огромный шар с полостью внутри, образованный сеткой сплетенных меж собой металлических колец. Шар был в несколько раз больше этого человека, лежал практически по всей его спине. Чтобы не уронить его, исполин завел левую руку за спину, а правую назад через плечо, пальцы, широко расставленные, впивались в поверхность. Ноша чрезвычайно тяготила: человек согнулся пополам, упав на одно колено, гидравлика напряжена, ноги уперлись в постамент, сосредоточенное лицо смотрит в пол. Работа герою давалась с трудом, силы его были на пределе.

Пустоту внутри шара заполнял черный туман, настолько непроницаемый, что сеть с противоположной стороны видна только сквозь бахромчатый край. Туман заполнял все свободное пространство, но не вырывался наружу, опасаясь невидимой силы колец, и поэтому стремился в центр, создавая ровное облако космоса. На этом островке тьмы, в толще и на поверхности, разбросанная алмазная пыль скручивалась в мелкие спирали и собиралась в бордовые марева.

Казалось естественным, что гиганту так тяжело. На его плечах покоилась вся Вселенная, он подпирал собой небо, жертвовал свою жизнь ради сбережения его сохранности и стабильности. Не будь кларкорианца на своем месте, наш мир расплескался бы на миллионы кусков, рассыпался звездной лавиной по темным склонам, похоронив под собой человеческую глупость, породившую ее.

– Это произведение называется «Апофеоз», – Айоки склонил голову и приложил три пальца правой руки ко лбу, очевидно, в знак приветствия и уважения. – Скульптура недвусмысленно символизирует подвиг моего народа в стремлении создать идеальное общество. Я давно здесь не был.

Рассматривая миниатюрные галактики внутри шара, Абигейл откинула с глаз прядь волос. Все ее волосы были прямыми и при наклоне головы спокойно ложились на плечи, кроме этой пряди, которая непослушно кучерявилась. Рядом Джошуа Райт повернулся к Айоки.

– Почему «Апофеоз»? – спросил он.

– Дверь там, – указал Айоки. – За скульптурой, с противоположной стороны. Нам туда.

Все снова двинулись за ним. Над их головами медленно проплывало склонившееся вытянутое лицо, подставляя под взоры другой бок.

– Апофеоз означает обожествление личности, причисление человека к сонму богов. В нашей культуре и тех и других судили одинаково, исходя из их поступков и достижений.

После технологической сингулярности наша цивилизация развивалась по принципу геометрической прогрессии. Через десять лет мы изобрели подпространственные двигатели для межзвездных перелетов, через двадцать – уже добывали ресурсы на семнадцати своих колониях за пределами нашей планетарной системы. При таких темпах неизбежен контакт с инопланетными расами, который, разумеется, не заставил себя ждать.

Ваш народ сейчас считает космос бескрайним пространством с бесконечным количеством планет, звезд и ресурсов. Но подпространственными двигателями кроме нас также обладали огромное количество цивилизаций, что превращало Вселенную в большую деревню. В этом новом для нас мире мы увидели, как множество относительно разумных видов, слишком разных, чтобы жить в мире или хотя бы установить контакт, грызут друг другу глотки.

Наши математические модели были не в силах укротить подобную анархию, и мы решили создать себе помощника. Двести долгих лет мы строили суперкомпьютер, прямо в космическом вакууме на орбите двойной звезды, ибо размеры его не выдержала бы ни одна планета.

Дверь больше походила на вход в один из соборов эпохи Возрождения. Двустворчатая, она была настолько высока, что казалась большой даже для Айоки. Скупой серый цвет металла, символизирующий непритязательный спартанский образ жизни кларкорианцев, и характерные узоры, въедающиеся в поверхность, напоминали обшивку корабля.

– Нет! – вдруг поняла Абигейл и в изумлении остановилась, а потом даже попятилась. – Быть этого не может!

Айоки сделал шаг к ней.

– Мне двести пятьдесят четыре тысячи триста семьдесят четыре года, мисс Рэй. И я был в числе создателей суперкомпьютера, которого вы зовете Амадис.

Он на время замолк, наблюдая реакцию окружающих. Его шокированные слушатели, в свою очередь, потеряли дар речи, пытаясь скрыть возмущение, подносили ладони к лицу. Амадис – детище кларкорианцев!

– Но он же…

– Уничтожил нас, да, – кивнул Айоки.

Теперь уже все кричали наперебой.

– Но как вы…

– Как это возможно?

– Почему вы это позволили?

Айоки поднял руку, призывая к тишине.

– За этой дверью мое место работы, а также моих коллег. Я бы хотел показать его вам, прежде чем расскажу историю до конца.

Створки разъехались в стороны, показав свою толщину и неприступность. Но даже эта перепонка толщиной в двадцать сантиметров не казалась надежной защитой, учитывая, что она отделяет от мира.