За куполом

Аарона схватила ярость. Во всемогущей утопии такой ответ он расценил как преступное равнодушие. «Наука уперлась в потолок» – это фраза почему-то въелась в память сразу и, на его взгляд, была довольно звонкой и годилась для репортажа. Только вчера они все ели мясо, собранное по атомам, а теперь ему не могут помочь спасти умирающего друга. Он всерьез задумался над тем, чтобы спустить курок.

Собеседник все понял единственно по выражению лица.

– Будет быстрее, если я понесу ее. Мистер Рейнольдс, я вижу, изрядно устал.

Мерве пришлось согласно кивнуть. Держась на порядочном расстоянии, он пропустил его к Абигейл.

За куполом буря практически стерла все следы взрыва: неустанные потоки ветра разогнали оплавленные облака, а обломки корабля хоронил серый песок.

– Здесь недалеко. – Девушка теперь лежала так, что огромные механические конечности казались уютными. – В конце дальнего коридора. Каков бы ни был ваш план, это бесполезно. Амадиса нельзя победить.

Кларкорианец быстрым шагом двинулся вперед. Чтобы поспевать за ним, землянам пришлось бежать трусцой.

– Малколм, не разговаривай с ним, – предупредил Мерве. – Иначе он нас заговорит.

Но математик не послушал.

– Там снаружи, – сказал он, имея в виду рухнувший корабль, – доказательство того, что Амадис не всемогущ. Зуб даю, ему не хотелось таких последствий.

– Они были неизбежны, – голос Айоки был все таким же спокойным. – Роботы обслуги не управляются им напрямую, поэтому вам удалось их обхитрить. Сейчас же вы столкнетесь с ним лично, и никакое оружие тут не поможет.

– Ты подстраиваешь факты под его решения. Смахивает на культ личности!

– Уже десять минут как он сообщил мне, чем все закончится.

– Прибавь шаг. Думаешь, тебе не стоит опасаться за свою жизнь?

– Я не опасаюсь за свою жизнь уже в течение большого количества времени, мистер Рейнольдс. Сегодняшний день не исключение. Аарон прав, вам лучше помолчать, тем более что я знаю этот и будущие диалоги наизусть.

Путь к медицинскому блоку занял вечность. Один коридор вливался в другой, после – в третий, превращаясь в залы и комнатки. За все время Абигейл не издала ни звука. Она мягко покачивалась на металлических руках, ее блуза теперь была больше красного цвета, нежели белого. На побледневшем лице губы отталкивали неестественной синевой .

Медблок представлял собой непрозрачный купол величиной с крупный спортзал. Освещен он был гораздо ярче, настолько, что у Мерве начали мелькать мушки перед глазами. Стены, обстановка и инструментарий выполнены в светло-голубых тонах, с которыми контрастировал лишь огромный белый операционный стол в центре. Над ним находилось нечто вроде большой люстры, с огромным разнообразием свисающих вниз механических лапок. Каждая лапка заканчивалась особым инструментом диагностики и операционных вмешательств.

Айоки водрузил Рэй на стол. Силиконовая поверхность приняла в себя все изгибы ее тела. Купол ожил: загорелись дисплеи, стол подсветился зеленоватым свечением, «паук» над головой шевельнулся.

Кларкорианец сделал шаг назад и бесстрастно наблюдал за происходящим.

Над Абигейл появилась зеркальная голографическая проекция ее тела. Основная часть голограммы светилась синим, однако всю грудную клетку и мозг компьютер окрасил в красный. Также броским желтым цветом были представлены левая почка и край поджелудочной железы.

Айоки повернулся к землянам, за ним вспыхнула надпись: «Необратимое повреждение коры головного мозга. Дальнейшее лечение невозможно. Время смерти: 14:21».

На металлический корпус падали светло-голубые блики.

– Мне жаль, – проговорил он.

Мерве невольно перевел взгляд на Малколма. Тот не выдал никаких эмоций, лишь желваки заиграли на посеревшем лице. Он отвернулся к стене, запустил руки в волосы и сделал несколько глубоких вдохов.

Математик только теперь понял всю серьезность ситуации, зыбкость их положения и фантастическое везение ранее. Переживание и беспомощность разлились в груди раскаленным свинцом и теперь медленно стекали по утробе, оставляя чернеющий след некротизированных внутренностей.

«Ты гребаный трус, Малколм!» – значит, таковы будут ее последние слова. Разочарование и презрение. Это чувство, казалось, и поныне выражало ее застывающее лицо. Каковы шансы убить робота, если бы они открыли дверь? Теперь все предстало в ином свете: Аарон держал врага на прицеле, и один меткий выстрел мог спасти обе жизни. Со стороны Абигейл поступок выглядел омерзительным малодушием. Лучше расставь приоритеты между жизнью индивидуума и всего населения Земли, гребаный трус. Тогда ты ни на секунду не вспомнил о доме.

Взгляд зацепился за лежащий на столике у стены инъектор. Он заметен потому, что среди стерильной частоты и маниакально систематизированных и упорядоченных предметов был попросту небрежно брошен. Рейнольдс старался сообразить, является ли это каким-либо посланием в этом мире или же он попросту сходит с ума.