За любые деньги…

– … Но дороги будут становиться все длиннее, охватывать весь мир и однажды они пересекут океан. Корабли часто тонут, а паровоз на высоком мосту защищен от любого шторма. Корабль – тихоходен, а паровоз может развить гигантскую скорость до двадцати пяти миль в час. Разве это не логично, что рано или поздно паровоз победит теплоход? Теперь попробуйте представить себе земной шар опутанный, как паутиной, сетью железных дорог: сотни тысячи паровых машин будут носиться туда-сюда, извергая клубы черного дыма. Океан расчертят уже не воображаемые линии меридиан, а реальные железные дороги. Это будет железный мир, и я – Гарри Хепберн! – уже заранее ненавижу его за уродство… Знаете, мисс Абигайль, по-моему, логика ценна не тем, что она подсказывает человеку, а тем, что она доказывает человеческому разуму его изначальную, скрытую болезнь. Прямая, рожденная логикой мысль, вдруг врезается в непроходимую стену из железных дорог и разлетается вдребезги. Мысль – может быть самое драгоценное и важное, что может породить человек, – превращается в ничто, а ее итог – в откровенное уродство. – Лицо шерифа чуть побледнело, а в «свечной» блеск в его глазах вдруг вспыхнул лихорадочным светом. – Между нами говоря, и будь моя воля, я бы с великим удовольствием сорвал эту железнодорожную «проволоку» с Земли, даже если вдруг сам земной шарик вздумал развалиться на части.

Макс снова хотел что-то возразить, но, взглянув на лицо шерифа, промолчал. Огонек в глазах Гарри уже не тлел, а горел фосфорическим светом.

«За Джоан очень сильно переживает, – вздохнул Макс и вдруг пожалел своего шефа: – Вот бедолага!..».

Шериф уже не смотрел вниз на дорогу. Он пыхтел трубкой, и, казалось, видел только ее и свой крупный, мясистый нос. Это могло значить только одно – и в это не хотел верить Макс, – что шериф Гарри Хепберн находится на пределе своего терпения.

Мисс Абигайль чуть опустила голову и поправила прическу на затылке.

– Вы улыбаетесь, мисс? – спросил Гарри. – По-вашему, я несу полную чушь?

Абигайль подняла глаза. Они были спокойными, почти такими же, какие увидел Макс, когда спросил о причине смерти Зака Китса.

– Вы сказали, что логика это тонкая прямая линия, – тихо и четко произнося слова, начала Абигайль. – Иными словами, есть причина и есть следствие, которое рождает причина. Например, уходит время конных повозок и приходит время поездов. Но вы слишком упрощаете логическую цепочку. Уверяю вас, она не так скучна и однообразна, как это может показаться на первый взгляд. Очень часто человек не может повлиять на причину или следствие, как, например, вы не смогли повлиять на Гейра Кинга, чтобы он оставил в покое фермеров из Большой Долины. Но существуют еще сотни и сотни казалось бы крохотных обстоятельств, которые могут разрушить любую причину, какой бы огромной она не казалась.

– Но я их не вижу, мисс Абигайль!

– Вы их не видите, потому что они внутри нас всех, – Абигайль кивнула в сторону дороги внизу: – Как вы думаете, с чего начнет Гейр Кинг, чтобы освободить путь?

Шериф наморщил лоб. Волнение мешало ему думать, но напоминание о дороге (а значит и о Джоан!) вернуло его к действительности.

Гарри Хепберна тяжело сопел, морщил лоб и грыз чубук трубки. Вопрос Абигайль не показался ему сложным, но волнение Гарри проходило слишком медленно.

Макс пришел на помощь шефу:

– Во-первых, Гейр Кинг сбросит бревна с телеги, – заговорил он. – Во-вторых, поставит колесо на место и столкнет телегу с дороги. Об этом не так трудно догадаться, мисс Абигайль.

– Примерно так все и будет. Но вы описываете действия, не учитывая обстоятельства, при которых они произойдут.

– А это имеет значение?

– Да, и не малое. Например, кто и как будет скидывать бревна с телеги?

Макс удивленно заморгал глазами, а лоб шерифа покрылся настолько выразительными морщинами, что стал похож на стиральную доску.

– А какая разница кто и как, мисс? – осторожно спросил Макс.

– Хорошо. Давайте сначала посмотрим, как поступит Гейр Кинг, а потом я вам кое-что объясню.

Абигайль перевела взгляд на дорогу. Макс послушно сделал тоже самое. Гарри Хепберн пробормотал что-то неопределенное, вытер со лба пот и на всякий случай ощупал кобуру с кольтом.

Между тем фермерам с помощью длинной лаги удалось приподнять край телеги и установить на место заднее колесо. Гейр Кинг что-то сказал и со стороны заднего и переднего борта к бревнам подошли четверо: три фермера Джона и Дакота Энн. Они довольно легко подняли первое бревно и выбросили его налево, в сторону пологого ската. Следом полетело второе и третье. Джеб Лесоруб и Гейр Кинг наблюдали за работой. В левой руке Гейр держал заветный саквояж.

– В телеге восемь толстых бревен, – пояснила Абигайль. – Но у фермеров и Дакоты не получится выбросить больше пяти. Слева хотя и пологий склон, но там есть бугорок, густые кусты и небольшое дерево в полутора шагах. Значит, бревна не покатятся вниз, а останутся на месте. Если бы за работу взялся здоровяк Джеб, может быть, им и удалось бы выбросить все бревна. А вот три фермера и Дакота не смогут поднять бревна достаточно высоко…