За Морем Студёным

На мно-огие на кня-язи, на боя-а-аре…

Товарищи сидели за высоким и длинным столом. Софрон сел у самой стены избы, подле Фёдора. Напротив был Михаил. В конце стола сидел Степан. Перед каждым стоял высокий оловянный кубок. На столе был серебристый сосуд с вином. Здесь же стояли две большие братины16 — вытянутые деревянные лукошки, с концами в виде лошадиных голов. Оттуда торчали, кучно вздымаясь из-за краёв, блескучие тёмненькие огурчики, вместе с сочными желтоватыми кусочками варёной репы и длинными свёрточками ветчины. Каждый держал свою чашу. Фёдор, слегка постукивая и водя ею по столу, говорил не торопясь, монотонным голосом:

— …мы тогда ходили на вылазку. Баторий своих людей полсотни тысяч привёл, а нас — нас всего двести удальцов было! Ну, ясное дело, что мы не прямо на их стан пошли. Мы тихонько, из-за леса — да к обозам. Завидели нас ихние рыцари. Там были знатные шляхтичи, в основном, а не немцы, которые в ихнем войске только за серебром. Бились мы отважно, ничего не скажу… Но и они не сплоховали, из наших — человек семьдесят зарубили. Хотели мы их обозы зажечь, да не зажгли! Я в том бою чуть не погиб. Навстречу мне вылетает один, на коне — здоровый, и в латах! Моего коня непойми откуда подстрелили, он тотчас и свалился наземь! Вернее я сперва полетел — потом он на меня. Думал раздавит! А он только своею ногою мне мои ноги придавил. Я лежу, пытаюсь выползти, да не выходит нихера, а ноги оттого страшнее только болеть начали! Подлетает рыцарь на коне, рубит саблей мою голову! А я ж успел что есть силы дёрнуться — и он только мне возле уха и глаза левого, вот тут, — Фёдор показал пальцем на свой рубец возле левого глаза, — вот здесь только сабля его прошла, и в траву уткнулась! Копыта его коня прямо возле ушей ударили, аж землёю лицо засыпало!

Товарищи слушали внимательно. Михаил потянулся к кувшину, тихо приговаривая: «Добро!», и принялся разливать крепкое вино по кубкам. Степан первый подставил свою чашу, Софрон взял два жирненьких куска ветчины из братины, и положил в рот. Затем и Фёдору налили вина. Поочерёдно смотря в глаза собеседникам, он продолжал:

— И что ж? Я своей саблей его за ногу подцепил — и он рухнул возле меня! Конь его без седока улетел. А я чудом выполз из-под своего-то из-под мёртвого! Прикончил я того рыцаря, и взял саблю! С ножнами, — Фёдор наклонился ближе к слушателям, — из чистого серебра, с алыми каменьями! И до сих пор держу! Как память — о том бою, которому почти два десятка лет…

— Дорогая небось сабля? — заедая ветчиной, спросил Софрон.

— Дорогая! Но продавать её не хочу.

— Братцы! — задорно воскликнул Михаил, вставая с лавки. — Выпьем за здоровье нашего великого государя, Бориса Фёдоровича! За здравие его бояр, и всего христолюбивого воинства!

— Выпьем! — крикнули товарищи.

Они чокнулись, звякнули оловянные кубки. Каждый осушил свою чашу. Софрон тотчас скорчил лицо. Глубоко и тяжко вздыхая, он потянулся к братине. Остальные сделали то же, вытянув оттуда по огурчику. Михаил громко засмеялся, взглянув на Софрона:

— Вот оно, вино добренькое и крепенькое! А не та бурдень заморская, из винограда, какую нам немцы привозят!

— Ух… — отвечал Софрон, дожёвывая огурец и вытирая слезинки возле глаз. — Мне прям всю глотку обожгло… Крепенькое, правда!

— Надо ещё по одной! — купец радостно устремился к блестящему кувшину с вином. Все приготовились подставлять кубки.

— Здорово придумано, — воскликнул Степан, сидевший в конце стола, поглядывая вокруг себя. — Такое прибыльное дело! Столько народу, каждый хочет свою душу развлечь! Вина выпить, девок озорных потискать. И все денежки — в карман целовальнику17! А кроме него — никто не может такого же кабака у себя держать…

— Ну а как ты хотел? — безмятежно отвечал Михаил, наливая Степану вина в кубок, который тот держал. — Государево распоряжение! Казна, видать, пустует. Нужно её пополнять.

Товарищи выпили ещё. Время было позднее. За стеною была ночь. А в кабаке по-прежнему стояли шум и веселье. Какие-то буйные мужики прямо посреди кабака начали было драться, но потом успокоились. Музыка продолжалась — переливистая трель гуслей и мягкая песнь свирели складывались в очередную былину из далёкого и забытого прошлого…

— А у них, у… аглицких людей какие корабли? Такие же… как у твоих друзей… ну, звероловов? Которые ходят за рыбами морскими? За моржами? — горячо любопытствовал Софрон со слегка поникшей головой, чуть покачиваясь. Он протянул руку к центру стола, пытаясь ею отыскать в пустой братине кусок ветчины.

— Не-ет! Не такие! — бойко ответил Михаил, громыхнув тяжёлым кубком. — Я… Мне… Я не видал сам. Мне рассказывали! Мне рассказывали, что они гораздо больше! Ну конечно…

— Ну конечно! — крикнул Софрон, убрав руку, выпучив глаза и смотря Михаилу в лицо. — Ну конечно. Им наших — не перегнать!

— Да! — купец разгорячённо ударил кубком по столу.

— А ты знаешь, что? — вдруг спросил Софрон.

— Я знаю! Я знаю…