За пределами ведомых нам полей

Таков фабульный финал «Биографии»; однако в эпилоге «Соли шутки», добавленном в переиздании, Феликс Кеннастон произносит еще несколько слов. Жизнь Мануэля не закончилась с уходом графа Пуатемского в 1239 году, но продолжилась в его потомках. (Поэтому Кэбелл и пишет не биографию Мануэля, но биографию его Жизни.) «По дороге бывали и приключения, главным образом – приятные; рыцарственные и галантные персоны, а равно и малые поэты проходили честные испытания во многих землях и временах; но комедия в различных странах и эпохах оставалась, в общем-то, одной и той же… В первом акте воображение создает место, где можно достичь полного довольства; акт второй показывает стремление к нему, а третий – вечную недостижимость сияющей цели или ее достижение (разница пренебрежимо мала), после чего оказывается, что счастье обитает не здесь, а где-то там, дальше по болотистой, каменистой, тенистой, мглистой, разбивающей сердце дороге, – если вообще где-то существует. Такова комедия, которую описанная мною жизнь разыгрывала на каждой сцене между Пуатемом и Личфилдом».

Комедиант меняет тела и обстановку, как костюмы; но, возможно, более точным, – замечает Кэбелл, – было бы сравнение Жизни Мануэля с рекой, которая течет к некоему океану, петляя и зыблясь (рябь на воде – это и есть «индивид»), но движение ее столь же уверенно, сколь непостижима цель. «Картой» этого движения оказывается «Личфилдское родословие» (1922) – полная генеалогия потомков Мануэля.

При любви Кэбелла к (безумному) порядку и (чрезвычайно странной) симметрии неудивительно, что все персонажи «Биографии» располагаются между двумя четко обозначенными полюсами – пуатемскими патриархами Мануэлем и Юргеном. Мануэль – воплощение действия: Кэбелл настолько аккуратно не позволяет читателю проникать в его мысли, что это даже не сразу заметно. Нам известны деяния и речи Мануэля, но не его внутренний мир (да и есть ли он вообще? – ведь граф Пуатемский, в конце концов, еще одна «земляная фигура»). Напротив, для Юргена, ростовщика, убившего в себе поэта, величайшее удовольствие – следить за работой своего интеллекта: ведь он «чудовищно умный малый», о чем сообщает всем встречным. Мануэль – прародитель всех рыцарей, Юрген – поэтов и непрактичных мечтателей. Но аксиома, на которой основана «Биография», гласит, что люди на протяжении веков, в общем-то, не меняются, «и различными дорогами приходят, как ростовщик Юрген и высокий граф Мануэль, к одному и тому же финалу»

Комедия жизни Мануэля – иными словами, жизни вообще, – разыгрывается тремя способами, через три формы отношения к миру. Это Поэзия, Рыцарство и Галантность, воплощенные в трех дочерях Мануэля – Эттарре, Мелиценте и Доротее. Надо заметить, что Галантностью Кэбелл именует не обычную вежливость, а взгляд человека«на мир – с улыбкой терпимости, на собственные поступки – с улыбкой искреннего изумления, на Небеса – с улыбкой, означающей, что Бог, несомненно, добрее, чем того требует здравый смысл». Самые интересные сцены комедии возникают, когда несколько взглядов на мир сталкиваются в действии: так, в повести «Domnei»[143]галантный тиран Деметрий тщетно состязается с рыцарственным Перионом за принцессу Мелиценту, с горечью понимая, что для влюбленных он – лишь незначительное препятствие, пусть и разлучившее их на полтора десятка лет. Впрочем, душа Мелиценты равно недостижима для обоих соперников. Периону всемогущий Автор дарует счастье: он полюбил ту, кем стала Мелицента за эти годы. Впрочем, уже в следующей книге дочь Мануэля стала такой же, как и прочие прекрасные девы, превратившиеся в жен: вздорной и сварливой тиранкой (закон этот не знает исключений в «Биографии»). Но каждый раз, когда герои Кэбелла теряют своих жен – или откупаются их жизнями от смерти, – они готовы пройти ад и рай, лишь бы их воротить.