За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Иностранные торговцы, однако, отказались платить свою долю, и российские власти перешли к крайним мерам. 17 июня 1911 года нанятые незадолго до этого стражи порядка были расставлены перед всеми предприятиями, которыми владели иностранцы. Полиция была проинструктирована не пропускать посетителей, пока те не предъявят иностранные паспорта. Те, кто пытался войти в магазины в обход, «были грубо вытолкнуты и предупреждены о возможном аресте». Эти меры коснулись двенадцати турецко-армянских, трех греческих и одного австрийского предпринимателей – в основном торговцев спиртным, продуктами и выпечкой. Позже распространились сообщения, призывающие к бойкоту всех иностранных магазинов[357]. Российские сторонники запрета скрывались за псевдодемократическим фасадом общественного управления, объясняя через прессу, что «торговлю воспретили не русские, а поселковое самоуправление, избранное русскими, китайцами, японцами, американцами и т. д.». Заместитель председателя поселкового совета Яков Федорович Шардаков выломал вывеску и закрыл магазин турецкого бакалейщика, арендовавшего помещение в его доме[358].

Готовые защищать экстерриториальные торговые привилегии немецкие и французские дипломаты решительно протестовали против препятствий, учиняемых их гражданам и другим иностранным торговцам, находящимся под их защитой, и вмешивались в процесс поиска решения проблемы. Китайцы, однако, заняли в конфликте пассивную позицию. Ситуация смягчилась только после того, как Франц Кун – немецкий вице-консул в Харбине – сам прибыл на станцию для посредничества в переговорах между поселковым советом, железнодорожной администрацией и иностранными торговцами[359]. 4 августа 1911 года, через семь недель после объявления бойкота, полицейские караулы, расставленные перед магазинами, которые принадлежали уклонявшимся от налогов иностранцам, были наконец сняты. Затем Россия пошла на некоторые уступки, а владельцы магазинов начали платить налоги в том же размере, что и русские[360].

Вплоть до революции в России ст. Маньчжурия была особым местом на границе России и Китая. Расположенный на китайской территории, но находящийся внутри экстерриториальной зоны железной дороги, поселок фактически пребывал под российским контролем. Власть России, однако, была ограничена, часто не воспринималась всерьез. Иностранцы, пользуясь статусом поселения как договорного порта, получили здесь привилегии экстерриториальности, которые ими рьяно отстаивались. Китайское присутствие до 1912 года воплощала таможня, а также военный гарнизон в близлежащем Лубине. Маньчжурия была истинно международным поселением, находящимся между империями. Границы между различными этническими группами в поселке не всегда были прочерчены ясно. Некоторые россияне объединялись с китайцами в поселковом совете, другие же – усложняли жизнь своих соотечественников, терроризируя их.

ТЯЖЕЛЫЕ ВРЕМЕНА: МАНЬЧЖУРИЯ ВО ВРЕМЯ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

После Февральской и Октябрьской революций 1917 года различные группы боролись за власть в Сибири, на Дальнем Востоке, российской концессии в Маньчжурии, а также в степях и деревнях Приаргунья. Попытка большевиков захватить власть вскоре была пресечена забайкальским казаком Григорием Михайлович Семеновым. Недавно созданный им монголо-бурятский полк очистил от коммунистических сил поселения вдоль железной дороги на восток от Читы и на запад от Большого Хингана. 1 января 1918 года его войска обезоружили российский гарнизон на ст. Маньчжурия. После взятия контроля над пограничным поселком Семенов приступил к разгрому поселкового совета, который, по его мнению, «носил явную социалистическую окраску». Его приспешники ворвались в клуб железнодорожников, где собралось несколько сотен делегатов общего собрания и наблюдателей. Там Семенов лично унизил членов собрания – коммунистов, обратившись к ним: «…дураки и ослы, примкнувшие к большевикам по глупости и неспособности разобраться в сущности большевизма»[361].

Несмотря на довольно уверенное наступление Семенова на российско-китайскую границу, «Особый маньчжурский отряд», как назывались его войска в это время, потерпел поражение от большевиков весной 1918 года и отступил на восток. В августе 1918 года Семенову, однако, удалось вернуть Забайкалье. Там, при поддержке японской экспедиционной армии атаман забайкальских казаков закрепился на окраине Российской империи и установил режим террора, продлившийся два года[362]. Отряд Семенова воплотил в себе сложные отношения центральной власти и казаков, которые иногда проявляли независимость от центра. Следуя за Семеновым, казаки, преданные царской власти, не могли перейти на сторону большевиков, не нарушив собственный военный кодекс. Отряд также олицетворял этническое смешение, характерное для аргунского фронтира, – войска Семенова включали бурят, монголов и даже евреев.